— Прекрати, — рявкнул он. — Ты впадаешь в истерику, ты — маленькая дурочка.
Шона вытерла слезы.
— Отпусти меня, свинья.
— Не выпущу, пока ты не успокоишься.
Злодей так сжал ее, что ей стало трудно дышать.
— Хорошо, — вздохнула несчастная. — Ты больше и сильнее меня. Не стоит тебе это доказывать.
Он разжал руки. Девушка стояла, злобно наблюдая, как он пошел к бару и вернулся со стаканом чистого виски.
— Выпей.
— Оставь себе эту чертову дрянь, — вскрикнула она, — я не буду ее пить.
— Возьми и постарайся успокоиться, — прорычал он.
Разъяренная фурия выбила стакан из его рук.
— Не буду успокаиваться. Уж слишком долго я ждала того момента, когда смогу выразить тебе все свое презрение.
Он посмотрел на разбитый стакан и растекавшуюся лужу на ковре, затем взглянул на нее и ледяным тоном произнес:
— Что ж, если тебе нравится это, почему бы мне тоже не повеселиться?
Шона не ожидала от себя такого. По дороге сюда у нее не было намерений копаться в прошлом. Это он виноват, что напомнил о былом. Зачем же она приняла его вызов? Надо было просто с презрительным молчанием проигнорировать слова этого подлеца. Кто не знает, что холодное безразличие порой бьет намного больней, чем безрассудный гнев. Но в ее жилах текла кровь ее отца, а Струаны во всем всегда были открытыми и честными. Они никогда не шли на вероломство, поэтому она и попалась в ловушку, которой собиралась избежать.
Девушка поняла, что он подразумевал под весельем, когда снова оказалась пленницей в его железных объятиях.
Она вытаращила глаза от удивления.
— Что ты задумал? Отпусти меня.
— Шона, ведь на самом деле ты же хочешь меня. Скажи, ты ведь для этого пришла? — В его голосе прозвучали опасные нотки. Она проглотила подступивший к горлу комок. Бессовестный, он продолжал насмехаться над ней: — Это только твоя струанская гордость так долго удерживала тебя вдали от меня. Все это время твое тело рвалось ко мне. В тот день на Пара Море мы оба были на небесах, и с тех пор тебя тянет на них. И ты знаешь, что никогда не попадешь туда без меня. Мы рождены друг для друга. Ты тоже это чувствуешь.
— Пусти меня, — морщась, сказала она. — У… у тебя припадок шизофрении. У меня нет к тебе ничего, кроме презрения.
Он рассмеялся.
— Не думаю.
— Потому что ты самодовольный, тщеславный болван. Все доброе, что я к тебе питала, давно испарилось.
На его лице появилась холодная усмешка.
— Я все понял. Но давай проведем небольшой эксперимент, ты не против? И узнаем правду.
Неожиданно его губы прижались к ней в поцелуе. В отчаянии она попыталась мотать головой из стороны в сторону, но это не помогло. Когда наконец ей удалось вырваться и ее легкие наполнились воздухом, она вздохнула: