Он промолчал, понимая чувства девушки. Она сомневалась, и мужчина доказал, что он не трус. Да и вообще все услышанное и понятое ею за последнее время разрушило ее представление о нем. Душа ее была в смятении и требовала ответа: если он не такой негодяй, как ей думалось, тогда почему бы не прекратить эту никому не нужную схватку и больше не подавлять в себе чувства?
Захваченная этими мыслями, она снизила скорость и посмотрела в обзорное зеркало. Дирк перехватил ее взгляд и, растягивая слова, произнес:
— За это не стоило целовать. Ненавижу, когда оскорбляют и обижают женщин. По-моему, это естественно.
Она пожала плечами, стараясь показаться безразличной.
— Тогда забудь. Я просто потеряла голову. Для меня было удивительно увидеть в тебе джентльмена.
Она почувствовала его насмешливый взгляд.
— А мне кажется, что тебе просто захотелось меня поцеловать, — быстро заметил он. — И не стоит оправдываться. Думаю, очень скоро настанет день, когда ты сама станешь ругать себя за то, что так долго противилась мне, будешь жалеть об упущенном времени.
— Замолчи, — резко сказала она, — еще одно слово, и я выброшу тебя из машины.
Он ласково положил руку ей на бедро и чувственно провел по нему.
— Твое равнодушие показное, уверен, так и будет, Шона. Я чувствую, наконец-то лед начинает подтаивать.
Как она ни старалась, но у нее никак не получалось сдержать дрожь в ноге. Ее сердце вдруг неожиданно сильно забилось. Черт его возьми! Ведь он прав. Но она должна быть твердой и подавить в себе вырывающиеся из-под контроля эмоции.
Слух о пойманных браконьерах быстро обошел Кинвейг, и почти все жители высыпали из домов посмотреть на процессию.
Пятеро пленников с беспокойством исподлобья поглядывали на окружающих и, по первому же приказу Шоны, послушно выстроились вдоль дамбы. Приказав Лачи присмотреть за ними, Шона направилась сквозь толпу к магазину и о чем-то накоротке переговорила с Кристиной. Через пять минут она вернулась с пластиковым пакетом. Остановившись перед сбитыми с толку браконьерами, девушка громко и четко сказала:
— Лачи, достань пять лососей.
Толпа напряженно ожидала ее дальнейших действий.
Затем она попросила лесника положить по рыбине в ногах у каждого браконьера и мрачно ухмыльнулась:
— Ну, так, господа, вам кажется, очень хотелось отведать чужой рыбы. Что же, пожалуйста, — вот она перед вами.
— Вы что же, хотите, чтобы мы ели ее сырой? — недоверчиво спросил тот, что со шрамом на лице.
— Даже настаиваю. Я знаю, японцы просто обожают лососину в таком виде.
Он сплюнул.
— Вы, наверное, сумасшедшая, если считаете, что мы это сделаем.