Мелькнули и исчезли черное бархатное платье, каштановые волосы, красивые ноги… Дэниел медленно вернулся на палубу. Господи, как спокойно он жил, пока не появилась эта своенравная девица!
Навстречу шел его брат Трой.
— Домой собираешься?
Дэниел огляделся, тщетно пытаясь отыскать ту, которая занимала все его мысли. Решение созрело быстро.
— Нет еще. Можешь ехать с Джародом. — Он вынул розовый бутон из первого попавшегося на глаза букета. — Я буду попозже.
Не следовало надевать красное.
Сара на разные лады повторяла эту фразу, отпирая двери в квартиру. По пути в спальню девушка бросила на диван черное шерстяное пальто и кошелек, скинула фирменные туфельки и взялась за молнию черного бархатного платья. Избавившись от платья, Сара положила его на кровать, стащила с себя чулки с поясом и осталась в одной злополучной красной шелковой комбинации.
Не следовало надевать красное.
Мужчины чувствовали это, словно просвечивая ее насквозь, и безошибочно угадывали ее прошлое. Что бы ни было надето сверху, они ощущали сущность Сары — Сары, которой все приносило физическое наслаждение: от прикосновения бархата, шелка, воды и солнечных лучей к ее обнаженной коже до аромата сочного бифштекса; свежевыпеченного хлеба и вкуса клубники, облитой дорогим темным шоколадом. Той самой Сары, на туалетном столике которой стояла дюжина флаконов с духами, так что она с трудом делала выбор, потому что ей нравилось все сразу.
Сара раздраженно откинула волосы. Даже сейчас, в двадцать семь лет, она все еще боролась с собой, разрываясь между имиджем спокойной, уверенной в себе женщины, пользующейся уважением общества, и чувственной натурой, которая брала свое, когда Сара возвращалась домой. Скрытность давно стала ее вторым «я».
При воспоминании о сенаторе ее резнуло изнутри. Этот мужчина средних лет был милым, любезным, но ужасно одиноким, с тех пор как тяжело заболела его жена… Сара была у него секретаршей. Ей исполнилось всего восемнадцать, это была ее первая работа, она очень стеснялась и постоянно боялась сделать что-нибудь не так. Все началось совершенно невинно: задержки допоздна, кофе с сенатором и его помощниками, торжественные обеды на всю ночь… Он годился ей в отцы, а отца — Господь свидетель, — отца у нее никогда не было.
После того как сгорел дом, в котором она жила, сенатор подыскал ей новую квартиру. Было намного легче говорить «да», чем «нет», и радоваться чувству, которое она сумела внушить взрослому мужчине. Когда Сара переехала, он подарил ей одну-единственную красную розу. Первое «да» повлекло за собой другое, третье, и…