Теперь Илья лежал на растрескавшемся асфальте, а вокруг неспешно кружили зловещие тени. Дрожащие пальцы сжимали рукоять вырванного из ножен меча. Поудобнее перехватил непривычную на ощупь рукоять. Мельком глянул на металл, сверкнувший в приглушенном облаками лунном свете.
Это было странное оружие. Длинный клинок, на две трети прямой, резко изгибался, переходя в расширяющуюся массивную елмань. То ли меч, то ли сабля, во всяком случае — непривычно длинное и тяжелое. Такого еще не доводилось держать в руках, и трудно было представить себе технику боя с такой штуковиной. Память с запозданием сообщила, что у оружия есть имя.
Килич. Изуверское оружие древних турок, оставшееся лишь на выцветших картинках каталогов. В музейной части Арсенала, где дружинники проходят оружейную подготовку, имелись отдаленно похожие экземпляры. Правда, не такого зверского вида. Надо полагать, враги подбирали оружие под стать своим вкусам и потребностям.
Не отрывая взгляда от кружащихся теней, Илья коротко крутанул клинок. Стоило приноровиться к непривычному распределению массы. Интуиция подсказывала, что такая штука способна рубить самым страшным образом, чему способствовали изгиб и массивное утолщение у острия. Тут же дало о себе знать поврежденное плечо: какая-то мелкая, но злобная тварь здорово его погрызла, когда пришлось прятаться в руинах от случайного дозора нео. Киличем надлежит рубить с размаху, вкладывая в удар всю силу, а потому орудовать придется левой — еще один минус в и без того патовом положении.
Илья все еще не понимал, отчего враги продолжают кружить, не показываясь из тени. Это притом, что нет ничего проще, чем всадить ему в лоб кусок острого металла из того же арбалета. Надо думать, растягивают удовольствие, сволочи…
И тут до него дошло.
Им неинтересно добивать лежачего. Они хотят, чтобы он встал.
Что ж, так или иначе, валяясь у противника под ногами, трудно рассчитывать на удачу. Жаждущий развлечений враг дает ему шанс, и было бы глупо им не воспользоваться. Очень медленно, стараясь не упустить из вида коварные тени, он выпрямился. Тут же вывалилась из-за облаков луна, осыпав улицу призрачным светом. И он наконец увидел их. И то, что предстало глазам, отнюдь не добавило оптимизма.
Бесформенные клочья полуистлевшей ткани колебались на легком ветерке, делая фигуры словно невесомыми, похожими на призраки. Это и были призраки — стремительные, неуловимые и беспощадные.
Дампы. Больные телом и еще более больные на голову психопаты. Покрытые зловонными язвами, а потому замотанные в тряпье уроды. Убийцы Божьей милостью. Твари, про которых ночами кремлевские дети рассказывают друг другу страшные истории. Существа, которых мало кто видел в реальности. Просто потому, что дампы не отпускают свидетелей. Они не воюют, не сходятся в открытой схватке. Они предпочитают темноту и удар в спину. Они мародеры и азартные охотники на слабых. Но притом — яростны и бесстрашны в рукопашной схватке.