— Откуда ты знаешь эту песню? — тихонько спросила девочка.
— У нас всем детям ее поют, — отозвалась Хельга.
— А… — протянула девочка.
— А что?
— Ничего… — странным голосом сказала она. Долго молчала, пока, наконец, не сказала: — Ее мне мама пела.
Хельга машинально продолжала заплетать тоненькие косы, пока пальцы сами собой не остановились.
— Мама? Твоя мама пела эту песню? Она что же — из вестов?
— Не знаю. Мама умерла. Я ее совсем не помню. А песню — помню…
— От чего же она умерла?
— Ее убили.
— Кто?
— Клан.
— За что?
Девочка открыла глаза. Она продолжала сидеть неподвижно, глядя прямо перед собой. И говорила — обыденно, спокойно:
— Так было нужно. То есть… Мне говорили, что нужно. И я верила. А потом я выросла. И поняла: нет, не нужно это было. Мне — не нужно. Это было нужно клану — потому что…
Девочка замолчала. Хельга чуть подождала и продолжила заплетать косу. Маленькой воительнице явно нравился процесс.
— Красивые у тебя волосы. Золотистые, даже сажа их не испортила. И косица получается яркая, изломанная… на молнию похожа. Давай мы тебя так и будем звать — Молния?
— Молния… — с удовольствием повторила девочка. — Ладно, зовите. Но потом я все равно сама придумаю себе имя.
Эту долгую ночь они так и провели — втроем. Осталось загадкой, как эта девчонка выжила в одиночку во враждебной среде московских улиц. На скромное угощение из запасов беглецов она набросилась как маленький хищный зверек. И хотя девочка явно могла за себя постоять, при виде чумазой, жующей физиономии и заплетенной Хельгой косички у Книжника на глаза наворачивались слезы. Он с трудом подавил в себе эту неуместную сентиментальность. Этой вооруженной до зубов малышке не стойло демонстрировать собственную слабость.
Наконец их сморило — одного за другим. Усталость сильнее что страха, что любопытства, и даже жуткие монстры за железной стеной не могли помешать сну.
Сон был тревожный. Книжник привык к тому, что за его сновидениями наблюдает неведомое кошмарное чудище. Но на этот раз монстр куда-то отлучился. И теперь парень бродил во тьме и искал «свое» чудовище. Потому что страшнее монстра может быть только монстр, спрятавшийся во мраке…
…Проснулся от странного ощущения. Словно почувствовал на себе чей-то внимательный взгляд. С трудом разлепил веки, обернулся.
Точно. В луче утреннего света, пробивавшегося через трещину над головой, сидела юная воительница, успевшая получить веское имя — Молния. Что и говорить — шло ей это имя, такое же непредсказуемое и стремительное, как она сама.
— Я уйти хотела, — виновато сказала девочка. — Но эту штуку не смогла сдвинуть… — Она ткнула локтем громоздкий железный агрегат, закрывавший выход. — Поможете?