— Постой, останься! — крикнул он в темноту. — Это же Кремль! Ты человек, а значит, твой дом здесь!
Здесь — и больше нигде! Для людей больше нет места в этом мире! Ты слышишь? Только здесь…
Они уже близко. Прощай.
— Он не слышал уже, как грохнули тяжелые засовы, не чувствовал, как подхватили его обмякшее тело крепкие руки, как волокли по пологому крепостному мосту, как тьма сменилась мягким факельным светом.
— Он пришел в себя!
Вестовой, переводя дыхание, застыл перед воеводой. Еще не дослушав дружинника, воевода резко поднялся и быстрым шагом направился к двери. В соседнем с «караулкой» помещении, что при Троицкой башне, собралось немало народа. Но при виде приземистой, крепкой фигуры вошедшего все раздались в сторону, освобождая проход к деревянной кушетке, на которой лежало тело в разрезанной лекарскими ножницами окровавленной рубахе.
— Жить будет? — коротко спросил воевода.
— Не знаю, слаб очень, — лекарь беспомощно развел руками. — Похоже на заражение. А может, и яд… Вколол ему адреналин, глюкозу из неприкосновенного запаса, так что какое-то время будет в сознании, но…
— Тихо! — отрезал воевода, склоняясь над бледным, как полотно, раненым дружинником, — Ты меня слышишь, сынок?
— Да… — прошептал дружинник, с трудом разлепляя веки и порываясь подняться.
Воевода жестом остановил его, присел на край кушетки.
— Говори! — тихо, но властно сказал он.
— А где она? — пробормотал дружинник, обводя пространство непонимающим взглядом.
— Кто? — нахмурился воевода.
— Девочка…
Воевода хмуро глянул на стоящего поодаль бойца дозорной сотни.
— Не было никакой девочки, — чуть удивленно сказал дозорный. Нервно пожал плечами, — Бредит он, вот и весь сказ…
Воевода нетерпеливо махнул рукой. Дозорный запнулся.
— По делу говори, — он снова обращался к раненому. — Что стряслось? Почему один вернулся? С экспедицией что? Где остальные?
— Кольцо… — прошептал воин. — Садовое Кольцо…
Воевода склонился к покрытому испариной лицу дружинника. Тот заговорил — лихорадочно, быстро. Речь его становилась все тише, слова стали путаться, смысл расплывался в горячечном бреду. Но когда голос его затих окончательно, смысл сказанного осознали все, кто был в каземате.
Воевода молча закрыл глаза на застывшем лице дружинника. Перевел взгляд на притихших дозорных. Сказал негромко:
— Жаль бойца. Совсем зеленый был. Но боюсь, это только начало больших потерь…
Встал и быстро направился к выходу. У двери задержался, помолчал, раздумывая, и хмуро приказал:
— Усилить дозоры на стенах! Будем ждать гостей.