Однако, сколь бы храбрыми воинами и искусными моряками ни были генуэзцы, они тем не менее были вынуждены отступать, ибо нападающие принадлежали к лучшим рыцарям в мире и они так прочно сцепили оба корабля, что казалось, будто сражение идет на земле. Шаг за шагом, теснимые с носа на корму железной стеной, которую образовывали английские сеньоры (ее нельзя было ни разрушить, ни опрокинуть), генуэзские стрелки, связанные в движениях — им даже мешало численное превосходство, — столпились в кормовой части корабля, и там, защищенным от страшных ударов длинных закаленных мечей, пробивавших железо и сталь, вместо лат только мягкими кольчугами и кожаными куртками, им оставалось только сдаться, погибнуть или броситься в море. Многие решились на последнее, ибо без тяжелых доспехов они могли плыть, что было невозможно рыцарям: свалившись в воду, они шли на дно под грузом лат.
Когда «Христофор» был отбит, Эдуард тотчас нагрузил его лучниками, сам перешел на этот корабль, развернул на нем свое знамя и устремился на генуэзцев.
Завязался бой по всей линии, и теперь враждующие стороны сражались с большим мужеством. Все французские и норманнские корабли с помощью крюков были взяты на абордаж, и всюду бой шел борт о борт. Подобная манера вести бой была невыгодна французам, ибо весь их флот состоял из матросов, привыкших драться на коротких саблях, кинжалах и рогатинах, тогда как английский флот, перевозивший сухопутные войска, располагал лучниками, стрелявшими издали, и рыцарями, получавшими огромное преимущество в абордажной схватке благодаря доспехам и длинным мечам. Только Барбавера предвидел это неудобство и, в отличие от других кораблей, державшихся ближе к берегу, курсировал в открытом море; поняв, что пикардийцы и норманны битву проиграли, он, вместо того чтобы прийти им на помощь, сделал отвлекающий маневр, поднял паруса и ушел в открытое море. В это время берега усеяли добрые люди Фландрии: они сбежались, заслышав шум битвы, и, сев в барки и лодки, поспешили на подмогу своим союзникам-англичанам. Тем самым норманны и пикардийцы, атакованные с моря, лишились возможности отступить сушей (ее отняли у них фламандцы); храбрые и честные солдаты, они все-таки продолжали отчаянно сражаться, даже не помышляя о том, чтобы сдаться, и битва продолжалась с шести часов утра до полудня. К этому времени для смешанного французского флота все было потеряно, а англичане сражением под Слёйсом открыли ряд морских побед, которой должен был завершиться лишь под Трафальгаром и Абукиром.
Из сорока тысяч норманнов, пикардийцев и генуэзцев спаслись только последние, которые, как мы уже сказали, ушли в открытое море. Все остальные были взяты в плен, убиты или потоплены. Гуго Кьере хладнокровно прикончили после сражения, а Бегюше, как свидетельствуют «Большие хроники», лучше умевший считать деньги, нежели воевать на море, как пират был повешен на самой высокой мачте своего флагманского корабля.