Тут император встал и в воцарившейся на площади глубочайшей тишине произнес голосом громким и твердым, чтобы все слышали, следующие слова:
— Мы, Божьей милостью могущественный король Людвиг Четвертый, герцог Баварский, император Германии, избранный собором кардиналов и утвержденный римским двором, объявляем Филиппа де Валуа бесчестным, лицемерным и трусливым, потому что он, нарушив заключенные с нами договоренности, приобрел замок Кревкёр в Камбре, город Арлё-ан-Певель и многие другие владения, по праву нам принадлежащие; мы решаем, что он своими поступками нарушил свои обязательства, и лишаем его покровительства Империи; впредь покровительство сие мы будем оказывать нашему возлюбленнейшему сыну Эдуарду Третьему, королю Англии и Франции, коему мы поручаем защиту наших прав и интересов, а в подтверждение сего жалуем на глазах у всех имперской хартией, скрепленной нашей гербовой печатью и гербовой печатью Империи.
Сказав эти слова, Людвиг IV передал хартию своему канцлеру и снова сел в кресло, взяв в правую руку скипетр, а левую положив на державу; канцлер, развернув хартию, прочел ее громким и внятным голосом.
В хартии Эдуарду III жаловался титул наместника и генерала Империи, даровалась власть казнить и миловать имперских подданных, дозволялось чеканить золотую и серебряную монету, а всем вельможам, зависящим от императора, повелевалось присягнуть английскому королю и быть верными данной клятве. После прочтения хартии раздались рукоплескания и послышались громкие боевые кличи; каждый вооруженный человек, от герцога до простого оруженосца, стучал мечом или наконечником копья по своему щиту, и в порыве всеобщего восторга, который объявление войны всегда вызывает у доблестного рыцарства, все вассалы императора, согласно иерархии, присягнули на верность Эдуарду III, как поступили они при восшествии на трон Германии герцога Людвига IV Баварского.
Как только закончилась эта церемония, Робер Артуа, одержимый ненавистью и упорно добивавшийся своей цели, выехал в город Монс в графстве Геннегау, дабы уведомить графа Вильгельма, что его распоряжения исполнены и все складывается к лучшему. Князья Империи, попросив у Эдуарда две недели на сборы, назначили местом встречи город Малин (он находился на равном удалении от Брюсселя, Гента, Антверпена и Лувена), и все, кроме герцога Брабантского, который, будучи независимым сюзереном, сохранил за собой право самостоятельно объявлять войну в то время и в том месте, какие сочтет подходящими, поручили бросить вызов Филиппу де Валуа мессиру Генри, епископу Линкольнскому, тотчас выехавшему во Францию.