— Ну что, — обратился он к Уильяму Монтегю, продолжая маленькими глотками прихлебывать мед из кубка, — какие новости вы нам несете, мой юный сеньор? Дарует ли нам графиня Солсбери милость, которую мы у нее испрашиваем и на которую никто не имеет более прав, нежели мы, преданные поклонники ее красоты?
— Графиня благодарит вас, мессир, за вашу учтивость, — сухо ответил молодой человек, — но она удалилась к себе тотчас же, как получила сегодня роковое письмо, и ее великое горе, как она надеется, послужит извинением перед вами, а вы соблаговолите считать меня ее представителем.
— Но можем ли мы узнать причину ее горестей, чтобы если и не утешить ее, то хотя бы разделить их с нею? — спросил Эдуард. — И какая же столь страшная новость содержалась в письме, полученном ею?
При звуках этого голоса Уильям вздрогнул и невольно сделал шаг в сторону Эдуарда, но сразу остановился, устремив на него глаза так, словно его взгляды были способны пронзить тьму, но промолчал. Король повторил вопрос.
— В этом письме сообщалось, что граф Солсбери попал в плен к французам, — изменившимся голосом ответил наконец Уильям, — и сейчас графиня не знает, жив он или погиб.
— Но где и каким образом он был взят в плен? — воскликнул Эдуард, встав с кресла и придав вопросу всю силу приказа.
— Под Лиллем, ваша светлость, — ответил Уильям, обращаясь к Эдуарду по титулу, который давали тогда равным образом графам, герцогам и королям. — Он был захвачен в тот момент, когда вместе с графом Суффолком, выполняя данное ими обещание, спешил на помощь Якобу ван Артевелде, ждавшему их близ Турне, в проходе, называемом Железный мост.
— Но имело ли его пленение какие-либо другие последствия? — с тревогой спросил Эдуард.
— Его следствием стало лишь то, ваша светлость, что король Эдуард потерял одного из самых храбрых и преданных рыцарей, — хладнокровно ответил Уильям.
— Да, да, мой юный сеньор, вы правы и рассуждаете здраво, — сказал Эдуард, снова усаживаясь в кресло. — Король будет сильно разгневан, когда узнает эту новость. Но ведь в письме сказано, что граф попал в плен, а не погиб, не так ли? Ну что ж! Это горе поправимое, и я уверен, что король Эдуард соизволит принести любую жертву, чтобы выкупить столь благородного рыцаря.
— Поэтому графиня завтра же пошлет к графу гонца, ваша светлость; ведь она может рассчитывать на благосклонность и честность короля, за что вы сейчас ручаетесь.
— Ей ни к чему брать на себя этот труд, — возразил Эдуард, — я берусь сам передать это послание.
— Но кто же вы, мессир? — спросил Уильям. — Ведь я должен назвать моей благородной тетушке имя того человека, кому она будет признательна за сие великое одолжение.