— Сядь! — повелела гражданка Б. — Извлеки ручку и умакни перо. Пиши. «Председателю Хабского горисполкома Колесову от гражданина Б. Прошу Вашего разрешения усыновить мальчика из Дома ребенка». Теперь учини подпись: «К сему гражданин Б».
И после учинения подписи егоза Наташа влилась в прятальную игру, а тетя ее поспешила в Хабский горисполком.
Там, в отделе попечительства и опеки, от гордости за высокий гражданский порыв супругов Б., заявление прочитали аж стоя.
— Волнительно, крепко написано, — сказали в отделе. — А чего же сам заявитель, товарищ супруга, не пожаловал к нам вместе с вами? В таких делах предписано супругам являться вместе.
Но тут же устыдились своего бюрократизма работники отдела опеки, тут же обрисовался в воображении их облик Б., заявителя, конечно же, занятого в данный момент ударным трудом, и причина неявки — именно в этом.
И в отделе опеки дали ход заявлению. Конечно, видели патронессы опеки и попечительства, что детским почерком написано заявление, никак не мужчиной-ударником. Однако не стали проверять, шарахнулись бюрократизма, волокиты и подозрительности.
А вопрос усыновления — наисерьезный. И поэтому всесоюзными правилами, чтобы никакое легкомыслие тут не вклинилось, никакое усыновительское трали-вали, предусматривались перед усыновлением еще здравые бюрократические рогатки. В свете этих дополнительных рогаток горисполком должен был направить обследователя на квартиру супругов Б., человека умного, чадолюбивого, а равно и зоркого: живут ли супруги ладно, не ленятся ли зарабатывать, устойчивы ли морально... Ведь самое главное отечественное достояние будет доверено им — ребенок!
И прикатила обследовать учительница школы № 7 Цитриняк, и весь облик ее излучал: «Я преисполнена, потому что я с миссией!»
Села обследовательница, огляделась, обратила внимание на голубоватый торшер и узорную скатерть. Гению оперативного милицейского розыска столько не скажет ворох улик, сколько сказали Цитриняк торшер и скатерть. Ну, кто может завести такие предметы? Только люди с достатком, со связями, только люди прочных моральных устоев, только люди высокой еврокультуры. И вот еще какое заключение об интеллектуализме супругов Б. родила обследовательница: «Много выписывают литературной печати».
Позвольте, а обязательная беседа с В., за чьей подписью была просьба об усыновлении?
Не провела обследовательница этой беседы. Долой формализм, бюрократизм и безверие! И, тем более, удары в мягкое слышались с улицы, и хозяйка пояснила удары: он тут, благоверный, на задворках выколачивает ковер.