— Я не знаю муфтия, мне неудобно идти к незнакомому человеку.
Его вежливая скромность и бескорыстие понравились муфтию, и он занялся «делом» упрямого чужестранца с той же старательностью, с какой совершал пятикратный намаз.
В один из дней с Мирзой заговорил бывший пскентский казий Пулат Хан:
— Зря вы не хотите посетить уважаемого человека…
Мирза остановился на миг: кто-то, недовольный, что приходится повторять, громко просил чаю. Он отнес чайник и вернулся, обдумав ответ. Торопиться нельзя было.
— Я понимаю, муфтий уважаемый человек… Конечно, нужно его посетить…
— Все мы мусульмане… — бормотал Пулат Хан.
— Видите, как я занят, — уклончиво, но вежливо улыбнулся Мирза. — У меня нет свободной минуты…
— Мусульманин должен помнить о своем долге… — твердил казий. Голос его тонул в шуме чайханы.
— Я постараюсь, — бросил на ходу Мирза.
Ему нужно было работать.
Спустя два-три дня Мирзу навестил еще один из пскентских казиев — Бахретдин Тура.
Эти бывшие казии сейчас на побегушках у муфтия. Раньше они не переступали порога чайханы Али, а теперь крутились вокруг Мирзы, болтая о священных чувствах мусульманина, превознося «самого уважаемого человека» и намекая на его благосклонность.
Садретдинхан, осторожная лиса, завязывал знакомство не сразу и далеко не с каждым эмигрантом.
Преклонные годы, сложная обстановка; большая переписка — все это ложилось нелегким грузом на согбенные плечи муфтия. Образованного, энергичного и, конечно, надежного помощника явно недоставало, а вокруг положиться было не на кого.
Неисповедимы пути случайности, но и случайность подчиняется логике обстоятельств, а ее можно предусмотреть.
Случайно ли Садретдинхан обратил свой взор на Мирзу?
Мог ли Мирза предвидеть это?
Конечно, он рисковал остаться незамеченным, но все же оказался прав, когда рассудил, что среди соотечественников, окружавших муфтия в Мешхеде, Садретдинхан вряд ли сможет найти человека, который сочетал бы в себе подлинную ученость с почтительной скромностью и юной убежденностью в незыблемости основ веры. А ведь именно об этих качествах нового служителя почтенного Али Акбара, столь редких среди эмигрантов, доносили муфтию его многочисленные шпионы!
Садретдинхан продолжал собирать сведения о жизни Мирзы Садыкова. А чем больше было сведений, тем чаще появлялись в чайхане пскентские казии.
Мирза почувствовал: время встречи настало.
Но ночам он мало спал. Нужно вживаться в образ, плохое исполнение трудной роли может в конечном счете стоить жизни. А ведь она только начинается… Сын пастуха, воспитанник детского дома, комсомолец двадцатых годов, студент… А потом?