– Послушай, а не сделать ли нам для Вики-Ники отдельную спальню? – предложила я. – Есть же тут еще одна комната…
– В ней будет мой кабинет, – твердо сказал Грегори, – это не обсуждается.
Я оторопела. Мое мнение никого не волнует. Мне навязывают – я соглашаюсь. Не соглашаюсь – растолковывают – вынуждают согласиться. По-иному – никак! Права мои – птичьи.
– А когда ты думаешь обставлять квартиру? – сдержанно интересуюсь.
– Мы вместе, моя дорогая, подумаем над этим вопросом. – Грегори миролюбиво обнимает меня. – Я так доволен, что ты оценила по достоинству мой сюрприз! Хочу, чтобы ты чувствовала себя здесь полноценной хозяйкой. Этот дом – твой.
Глава 23. Новый американский понедельник
5.30
Я проснулась на рассвете. Какая-то неясная тревога дернула меня изнутри. Подумала о Димке. Тревога усилилась.
Стил открыл глаза и в удивлении уставился на меня:
– Давно ли бодрствуешь, девочка?
– Примерно с полчаса, – коротко ответила я.
– Ты в порядке?
– Не знаю. Что-то гложет.
– Хочешь позвонить сыну?
Поразительное чутье у этого человека!
– Хочу. А можно?
Не говоря ни слова, Стил набирает хитроумную комбинацию цифр, известную ему одному, и просит назвать номер нужного телефона. Протягивает мне трубку.
– Аля, Алечка, – запричитала тетя, услышав мой голос, – я такое тут пережила…
– Что случилось, тетя?
– Димка вчера шашлыками объелся. Говорила ему – не ешь много, так он все равно таскал и за домом потихоньку лопал. Сама знаешь, хитрющий он у тебя!
– Знаю, знаю. И что дальше? – Я вскочила и забегала с телефонной трубкой по комнате.
– Ну, к ночи боли в животе начались. Пришлось «скорую» вызывать, в больницу везти. Успели вовремя. Промывание сделали, капельницу поставили, накачали медикаментами – вроде обошлось без операции. Но даже хирург сказал: «С этими рыжими всегда морока – не знаешь, чего от них ждать»! Натерпелась я страху, не представляешь.
– Знаете, я прямо как чувствовала – душа не на месте. Когда его выпишут?
– Завтра заберу, нечего ему там делать.
– Я позвоню завтра, тетя! Спасибо вам. Поцелуйте от меня Димку.
Уткнулась носом в подушку и расплакалась. Грегори, нежно поглаживая меня по голове, принялся рассказывать обо всех известных ему детских болезнях, о маме, которая многократно спасала его от отравлений, и о том, что у детей все быстрее, чем у взрослых, заживает и чаще всего обходится благополучно.
– Не понимаю только, почему доктор сказал: «С рыжими всегда морока»? – всхлипнула я. – Всю жизнь слышу это в свой адрес! Что за дискриминация такая?
– Видишь ли, – компетентно произнес Грегори, – рыжий цвет волос обусловлен разновидностью некоего сложного гена, который проявляется не только в окраске глаз или волос, – он задумался, словно припоминая что-то, – но и в определенных отделах мозга, контролирующих болевые реакции и страхи. Так, наибольшую тревожность при посещении докторов демонстрируют носители именно этих генов.