– То есть? – все еще не догадываюсь я.
– Ну… она попросту не соответствует внешнему убранству. Она достаточно тривиальная, ничем не выдающаяся, обычная.
– Не понимаю, – медленно произнесла я, – о чем это ты?
– Подумай, Саша, подумай. – Он испытующе смотрит на меня.
Мы проходим мимо красочной афиши известного американского фильма. На ней изображен волк. Невольно застываю, глядя на него.
– Вот, – говорю я, – какой красавец. С виду кажется похожим на собаку, но по сути ничего общего. Не дай бог встретиться с таким, заблудившись в лесу: подомнет под себя и слопает, не задумываясь. А косточки выплюнет.
– Волки никогда не нападают на людей, Саша, – возражает Грегори, словно не желая понимать ответную метафору, – если только те не представляют для них опасности.
– Вот именно, – подтверждаю я.
– Напрасно ты считаешь, что волк чем-то хуже собаки, – после паузы изрекает Грегори. – Волк самый лучший. Гордый, умный, одинокий… всегда одинокий…
– Ну да, одинокий, – криво ухмыляюсь я, – и зачем ему, спрашивается, пара? Чтоб главенствовать? Подавлять?
– Ты все правильно понимаешь, Алечка, – неожиданно смягчается Грегори. – Я всю жизнь кем-то руковожу и не люблю, когда мне противоречат. Внешне при этом кажусь лояльным, но внутри я жесткий. Очень жесткий. Моя мама любила повторять, что с детства я был очень толстокожим. Тебе следует это учесть и не повторять ошибок, подобных сегодняшней.
Мы дошли до дома, прошли мимо расшаркавшегося с нами портье, поднялись в квартиру.
– Нам надо выспаться, – распорядился Грегори, – вещей у тебя немного, соберешь чемодан утром. Прими душ, жду тебя в спальне.
Глава 28. Ай лав ю, бэби!
5.30. Среда
Сначала – долгие разговоры в постели. Меня терпеливо убеждают в очередной неправоте.
– К чему упорствовать, Алечка, – говорится нежным голосом, в глубине которого явственно проступает металл, – ты же прекрасно понимаешь, что была виновата. Умей сознаться.
Молчу, с трудом сдерживая то ли гнев, то ли слезы.
– Я понимаю, – продолжает тот же нежно-металлический голос, – я прекрасно понимаю: тебя много обижали в жизни. Ты научилась обороняться. Но тут другой случай! Тебе предоставляется возможность расслабиться и отдаться в руки сильнейшему. Тому, который тебя никогда не обидит. А будет холить-лелеять. Возможно, даже пестовать.
Стоп. Где-то я это уже слышала.
– Ты думаешь, мне просто, – продолжает Грегори, – а мне совсем непросто! Но я отметаю все сомнения и смело беру ответственность за твое благополучие и благополучие твоего сына!
Вот это правда, истинная правда.
– Я открыл тебе свое сердце, Саша. Мне показалось, что впервые в жизни я встретил в женщине друга. Никто из моих знакомых не знает обо мне столько, сколько узнала ты за такой короткий отрезок времени! Я абсолютно честен с тобой, абсолютно искренен, полностью тебе доверяю.