Особенно смехотворными кажутся эти потуги приравнять компартию к обществу охотников или слепых, если вспомнить, что до брежневской Конституции СССР 1977 года положение КПСС (а до этого РКП(б), ВКП(б)) вообще никак, ни в каких законодательных актах закреплено не было. Компартия никогда не регистрировалась как общественно-политическая организация, т.е., если встать на чисто формально-юридические позиции, на которых была построена вся аргументация коммунистов, то коммунистическая партия в нашей стране вообще не существовала, а Ленин и Сталин, ЧК и КГБ, террор и репрессии – все это видимость, обман зрения, ничего этого с формально-юридической точки зрения вообще не было.
Но, утверждали далее в суде представители компартии, после того как была учреждена шестая статья Конституции, где КПСС именуется "руководящей и направляющей силой советского общества, ядром политической системы для всех государственных и общественных организаций, определяющим линию внутренней и внешней политики",- после этого любая деятельность компартии носила конституционный характер.
Попробуйте найти какой-либо вид деятельности, который не укладывался бы в формулу о руководящей и направляющей роли компартии в обществе. Поэтому, если и были в деятельности КПСС какие-то злоупотребления, то они должны быть адресованы не партии, а конкретным лицам из ее руководства. Однако расплывчатость и всеохватность формулировок шестой статьи Конституции, дополненных затем положениями воинских уставов, инструкций и положений МВД и КГБ, в соответствии с которыми они должны сообразовывать свою деятельность с партийными директивами и указаниями партийных органов, – лучший аргумент в пользу законности указов Президента. Ведь эти указы были направлены на прекращение деятельности не общественно-политической организации, каковой КПСС никогда не была, а псевдопартии, создавшей организационные структуры удержания власти и подчинения себе всех других государственных и общественных институтов в стране.
Система партийных органов – комитетов КПСС – была типичной не для политической партии, а для государственной структуры: она точно воспроизводила административно-территориальное деление СССР, но являлась более разветвленной, так как партийные организации были созданы буквально во всех низовых производственных и территориальных ячейках общества: на предприятиях, в учреждениях, вузах, школах, жилконторах и т. д.
Более того, компартия подгоняла административно-территориальную структуру страны под себя, для своих нужд. Известно, например, что районирование крупных городов и областей производилось в первую очередь по числу членов партии, обслуживаемых соответствующим райкомом. Увеличивалось количество коммунистов – соответственно принимались решения об образовании новых районов. Именно таким путем в Ленинграде к моменту крушения коммунистического режима было создано 24 района с населением от 80 до 550 тысяч человек, но с примерно равным числом членов КПСС в каждом районе. И так было повсюду. Структуры государства сохранялись лишь как внешний каркас, обрамляющий соответствующие структуры компартии. Сама структура партийных органов: промышленные отделы, сельхозотделы, отделы культуры, военные отделы, отделы административных органов и т. п. – была приспособлена для нужд государственного управления, а не общественно-политической деятельности. Этому же служил и партийно-номенклатурный порядок подбора и назначения кадров в структурах государственной власти на всех уровнях. Даже после отмены шестой статьи Конституции Политбюро и Секретариат ЦК КПСС продолжали осуществлять назначения должностных лиц в Министерстве обороны, Министерстве внутренних дел и на дипломатическую работу. Естественно, что должностные лица госаппарата, прошедшие такой порядок назначения на должность, должны были верой и правдой служить КПСС и нести ответственность перед соответствующими партийными структурами.