Тогда он еще был неизвестен широкой публике и если отличался от своих сотоварищей по блоку, то не тем, что говорил, а тем, как говорил: вызывающей манерой поведения, сразу обращающей на себя внимание; резким, в мгновение ока доходящим до крика голосом; бросающейся в глаза самоуверенностью и пренебрежением к другим. Он сразу же внес в разговор атмосферу коммунальной кухни, в которой не имеет значения, кто прав или виноват, а главное – нахрапом подавить оппонента, заставить его отступить.
Но тогда, в 1990 году, в самом начале его политической карьеры, в Жириновском была еще какая-то неуверенность в себе – как в актере, нетвердо заучившем роль и еще не нашедшем окончательного рисунка роли.
Поэтому, когда в марте 1991 года шестую статью Конституции все-таки отменили, я уже не удивился, узнав о том, что Жириновский сумел первым официально зарегистрировать свою "партию". И партии-то еще никакой не существовало, и на регистрацию в Минюст он вместо списка членов партии представил список жителей одного из микрорайонов Москвы – все это не имело никакого значения. Важно и нужно (для соответствующих органов), чтобы такая партия была, – и она появилась!
Сама биография Жириновского – с историей его выезда за границу и последующего пребывания в турецкой тюрьме, профессией военного переводчика – любому, кто знал нравы и реальные условия жизни в Советском Союзе в те годы, достаточно красноречиво говорит о его связях с соответствующими органами.
Вспомните важнейшую характеристику гоголевского Хлестакова: он не тот, за кого себя выдает. Наш политический Хлестаков тоже не тот, за кого себя выдает. И волнуют его не интересы русских, о которых он на словах хлопочет, а только власть. Как, впрочем, и тех, кто стоит за ним и оплачивает делаемую ему рекламу в средствах массовой информации. Не пора ли всем нам, и в первую очередь тем, кто уже отдавал свои голоса за нового Хлестакова, остановиться, оглянуться – ведь ничтожество, враль и каналья выдает себя за государственного деятеля. Как бы потом всем нам, россиянам, не пришлось повторять про себя (несколько перефразировав) знаменитый заключительный монолог городничего Сквозник-Дмухановского: "Вот смотрите, смотрите, весь мир, все христианство, все смотрите, как мы одурачены! Дурака нам, дурака, молодым и старым идиотам! Эх-ма! Пустозвона, сосульку, тряпку приняли за важного человека!… Вот подлинно, если бог хочет наказать, так отнимет прежде разум. Ну что было в этом вертопрахе похожего на депутата Государственной думы? Ничего не было! Вот просто ни на полмизинца не было похожего – и вдруг все: ревизор! ревизор!" (Хотел написать: депутат! депутат! – да простит мне Николай Васильевич Гоголь вольное обращение с текстом его знаменитой комедии.).