– Я сделал их! – радостно отчитался Лягушка.
– Молодец… Возвращайся, и побыстрее.
– Уже…
Камрад-полковник Иннокент переключился на «Неустрашимый».
– Камрад-адмирал, задача выполнена, шаттлы уничтожены. Потери…
– Вижу… Молодцы… готовьтесь возвращаться по правому борту, повторяю: по правому борту. Левый разбит…
– Вас понял… по правому борту.
«Неустрашимый» начал разгон, выходя из битвы с легкими крейсерами, продолжавшими его обстреливать. Каин даже боялся представить, что стало с их кораблем. Удивительно, что он вообще еще цел и, что еще более удивительно – на ходу, в отличие от одного из его противников, кажется, под номером «один», выполнявшего маневры слишком медленно, но зато «второй» не отставал.
Крейсер затормозил совсем на чуть-чуть, ровно настолько, чтобы пять оставшихся разбитых «протонов» с огромным риском сумели влететь в свои ячейки. Риск оказался слишком велик, и одну из машин при попытке войти в ячейку огненным шлейфом размазало по борту.
Стоило ли оно того? Да. Ведь к месту боя уже шел линкор, и задержись они еще чуть-чуть, не ушел бы вообще никто.
В своем только что отстроенном домике у реки, на Ассалте, Каин Иннокент не пробыл и суток, когда его вызвали в так называемый президентский дворец. Скорее его можно было назвать особняком в три этажа, или же виллой.
К слову сказать, помимо президентского дворца полностью готовыми к эксплуатации зданиями во всем городе были только два десятка баров да дюжина публичных домов, быстро заполнявшихся работницами. А также казарменные гостиницы, где в номерах, по старой флотской традиции называемых кубриками, по четыре человека отдыхали отпускники. Но в кубриках они только ночевали, все остальное время люди проводили в тех самых барах или со жрицами любви, чьи клиенты записывались к ним на прием за две недели.
Поскольку отстроенных помещений всем не хватало, за кирпичными домами раскинулась палаточная часть города.
– Камрад-президент… – промолвил Каин, гадая, зачем Виктор Баренцев вызвал его к себе.
Поводов не так уж и много. Собственно, Иннокент по большому счету не видел ни одного. Ну он доверенный человек камрад-президента, и что? Пригласил поговорить за жизнь? Нет, Оникс не из таких людей. Это жесткий, даже жестокий человек, а подобные разговоры по душам признак слабости. Он говорит не больше, чем нужно знать для успешного выполнения задания.
«И вряд ли по поводу прошедшей операции, – продолжал размышлять Каин. – Все рапорта написаны. Разве что он хочет дать мне какое-то новое поручение».
– Ригель… проходи, садись, – указал Оникс на кресло напротив своего стола, заваленного бумагой, на котором стояли сразу два компа. – Не стой истуканом. Выпьешь чего?