Уцелевшие твари бросились на помощь главному чудовищу, не на жизнь, а на смерть схватившемуся с Солнечной птицей и первосвященником. Чешуя крылатого ящера великолепно противостояла нестерпимому жару, но и огонь дракона был совершенно безвреден для существа, рожденного чистым пламенем. Больше того, гигантскую птицу, казалось, только освежали эти яростные атаки. Драконьи наездники, к сожалению, оказались весьма неглупы и быстро изменили тактику. Теперь зверь маневрировал, пытаясь зацепить и разорвать самого Хешеля, или попросту разрушал дворец, забрасывая священную птицу обломками кладки. Какие-то плавились прямо в воздухе, не выдерживая ударов первосвященника и его летающего помощника. От других приходилось уворачиваться, и весьма быстро. Когда же в поединок вмешались виверны, беззастенчиво изменив баланс сил, Хешель непроизвольно скрипнул зубами.
Где-то далеко внизу занимались первые пожары. Песчаная буря медленно, но верно преодолевала заслоны, более и более слабевшие с гибелью очередного волшебника. Паладины, несшие стражу на трактах, объединились в отряды, но их было слишком мало, и они не могли успеть везде. К тому же ночью, под хлещущим ливнем их силы оказались далеко не так велики, как днем. Мощь же Солнечной птицы теперь почти вся уходила на противостояние с крылатыми бестиями.
И тут раздался звук, от которого у Хешеля зазвенело в ушах и засосало под ложечкой. Словно воздух превратился в нечто тягучее и, похоже, живое — и, сначала растянувшись, одним рывком собрался воедино. Дворец вздрогнул целиком, от фундамента до вершины обломанной башенки — звук шел из его подвалов. А затем из-под полупрозрачного купола начал просачиваться свет. Самые тонкие каменные пластины, не выдержав сотрясения, вылетели, прямо в воздухе распадаясь на осколки, из появившихся отверстий ударили настоящие снопы лучей, похожих на солнечные. И затем что-то прорвалось сквозь купол.
Полк, оставшийся без командира, не должен превратиться в стадо паникующих баранов — это одно из основных правил военной организации. Командование принимает на себя командир первой роты, а если его нет — далее по старшинству. Но Эльтер был далек от того, чтобы самоустраниться от решения насущных проблем; наоборот, он рвался действовать — во многом для того, чтобы не подвести своего командира.
Капитан считал, что три года назад под малоизвестным до того дня городком Хардаганом он крепко задолжал Альтемиру. Тогда паладин только-только принял тринадцатый полк, не самый выдающийся и по дисциплине, и по боевым успехам. Охочий до слухов народ даже начал поговаривать о какой-то особой, недоброй магии числа тринадцать… и венцом всего стало то, что полк, столкнувшись с прорывом бестий на рубежах Глорнского леса, дрогнул, устремляясь в бегство. Устояла, уперев щиты в землю, только первая рота, и Эльтер, уже тогда бывалый капитан, приготовился дорого продать свою собственную жизнь и жизни своих товарищей, проклиная имперских чинуш, поставивших командиром полка зеленого новичка.