А тут еще дирекция поставила рабочих перед выбором: либо увольнение, либо работа над выпуском МД-315 — самолетов для колониальной полиции, которые могли быть использованы и во Франции для борьбы против народа. Прозорливость Эдгара, разгадавшего темную махинацию, была настоящим откровением для Анри. Впервые он так отчетливо увидел, что народ может быть руководящей силой нации. «Низы» могут раньше и лучше разглядеть некоторые явления, потому что стоят ближе к ним. До сих пор Анри это только чувствовал, что и придавало ему веру в собственные силы, но никогда еще он не видел такого явного практического доказательства. В любой области деятельности, во всех уголках страны есть миллионы эдгаров, и каждый из них на своем участке сталкивается с важными фактами и проникает в их сущность, когда всем остальным, будь они хоть семи пядей во лбу, не удается ее обнаружить. Какой мощной силой может стать бдительность этих незаметных людей, их глубокая мудрость, если она будет целиком направлена на достижение одной цели!
— Я считаю, что товарищу Леруа…
Анри вздрогнул. Говорит по-прежнему Феликс. Иной раз даже на собраниях Анри вдруг задумается и потеряет нить беседы или выступления. Леруа? Кого Феликс имел в виду — Анри или Эдгара?
— …Товарищу Леруа следует выступить у ворот нашего завода. Я считаю (Феликс не может обойтись без своего «я», на каждом шагу у него «я» да «я»)… я считаю, что давно пора было это сделать. А то нехорошо получается: рабочие никогда не видят ни секретаря секции, ни товарищей из федерации. Они знают только профсоюзных работников. При Жильбере этот недостаток тоже был. Наши рабочие не знали Жильбера. А ведь есть задачи, которые профсоюзы не могут поставить так, как это сделает партия. Ничто не может заменить партию. Тут Брассар говорил насчет парохода с оружием. Мы тоже близко от порта. Почти так же близко, Брассар, как и вы на верфи. Так вот, пускай партия разъяснит рабочим этот вопрос. С Индокитаем у нас все было в порядке. Наш завод всегда был, можно сказать, опорой докеров. А если к нам придет секретарь секции, дело лучше пойдет, чем когда говорим мы, — особенно, когда говорят профсоюзные работники…
— Решено, — сказал Анри, вынимая записную книжку. — Давай сразу же назначим день и час.
— Погоди, — замялся Феликс. — Надо бы посоветоваться с Эдгаром. Я не знаю… я ведь сам от себя сказал.
— Ну вот, пошел канителить. Пошевеливайтесь, товарищи, — сказал Брассар, застегивая кожаную куртку и хлопая себя по коленям. — А то замерзнем тут.
Брассар уже выступил и поэтому торопится! А собрание только еще начинается.