— Да-да, — пробормотал он. — Да-да.
Он наклонился, оперся кулаками о столешницу и прочел записку:
Это слишком. Прости, Джеймс, я сожалею.
Подписи не было.
— Джеймс ее жених? — спросил Ленокс.
— Да.
— Он служит здесь?
— Да.
Ленокс призадумался и кивнул. Стакан и пузырек он возьмет домой, чтобы исследовать их там.
Но в первую очередь, подумал он утомленно, надо вывести молодого сыщика из заблуждения.
— Дженкинс, — сказал он, — вы полагаете, что это самоубийство?
— Так очевидно же, сэр.
— Я хотел бы, чтобы вы привели к нам Джеймса. Но не в эту комнату. Подыщите что-нибудь, где есть стол.
— Хорошо, сэр.
— И, Дженкинс, вам не пришло в голову, что на столе должно было бы лежать перо? Как подумалось мне.
Сыщик нахмурился.
— Перо, сэр?
— Чтобы написать записку.
— Но, может быть, оно в кармане?
— Форма горничных не имеет карманов: пережиток времени, когда полагали, что их отсутствие затруднит воровство.
Дженкинс посмотрел на труп.
— И в комнате его нигде нет?
— Нет, — сказал Ленокс, стараясь говорить помягче.
— Но ведь она вполне могла носить записку при себе.
— Не думаю, — сказал Ленокс. — Листок не помят и не складывался.
Дженкинс уставился на стол.
— Ну, может быть, она взяла перо где-то и вернула его на место? — сказал он.
— Замышляя самоубийство? Маловероятно. Конечно, твердой уверенности нет, но я готов побиться об заклад: мы обнаружим, что это убийство. Записку написал кто-то своим пером и оставил ее тут. Обратите внимание на маленькие кривые буковки — вероятно, кто-то старался замаскировать свой почерк. Судорожность подделывателей.
Дженкинс вздохнул.
— Да, видимо, вы правы. — Затем он посмотрел на Ленокса и сказал: — Я поищу жениха.
Ленокс кивнул. Потом, задумавшись, посмотрел на стол и на дверь, пока не пришел к какому-то выводу, а тогда повернулся к кровати.
— Томас, — сказал он. — Покойница.
Из Шотландии, где он вырос, Томас Мак-Коннелл переехал в Лондон вскоре после завершения своего медицинского образования. Он был врачом. Через полгода после переезда у него уже была хирургическая практика на Харли-стрит, и он приступил к обзаведению репутацией. Это ему удалось скоро и впечатляюще. Он осваивал новейшие методики, а скальпелем владел с замечательным искусством. К тридцати годам он уже принадлежал к плеяде самых знаменитых лондонских врачей.
А затем в тридцать один год он женился. И, что важнее, женился выше себя — на леди Виктории Филлипс, которой тогда было девятнадцать лет. Мак-Коннелл был красив, имел порядочный капитал и происходил из хорошей семьи. Но во всех этих отношениях, по мнению цивилизованного мира, он бесконечно уступал Тото Филлипс, чьи красота, богатство и знатность превосходили любую меру, какую бы вы ни избрали.