— Но ведь реформы делают Англию более демократичной, более справедливой ко всем ее гражданам.
— Почитайте о демократии Платона. Не более чем разбушевавшиеся аппетиты черни. А нужна олигархия элиты. Гнилые местечки,[3] знаете ли, абсолютно здравая штука. Герцогу Олбанскому лучше известно, кому следует заседать в Парламенте, чем мужлану, который выкапывает свои овощи.
Ленокс теперь определил его как молодого человека на самом нижнем краю поместного дворянства, отчаянно цепляющегося за идею аристократичности. И почувствовал некоторую симпатию к Юстесу Брамуэллу.
— Ну, а имперская реформа?
— Уж лучше мне не начинать про индусов, про африканцев, они же нуждаются в нас. Неужели вы этого не видите? Поглядите, как мы принесли дух христианства в Бирму и начатки образования в Бенгалию.
Ленокс решил сменить тему разговора.
— Но разве вы не посещаете «Скачки» столь же часто, как и этот клуб?
Юстес, казалось, удивился.
— Да, правда, посещал, но это была ошибка человека, только-только приехавшего в Лондон. Я оказался в дурной компании моего кузена, и он принуждал меня пить и ко всяким… минуточку, сэр! Это был вопрос вообще, или вы меня знаете?
— Признаюсь, я вас знаю. Я друг вашего дядюшки.
Юстес посмотрел на него с подозрением.
— Мой дядя не либерал!
— По мере того, как наши годы все прибавляются, у нас возникают общие интересы помимо политики.
— Не берусь судить.
— Признаюсь со всей полнотой, я здесь, чтобы расспросить вас про горничную, которая умерла.
— Вы что, из Ярда? Как вы проникли сюда?
— Нет-нет. Я просто любитель, Чарльз Ленокс.
— Неужели же великий знаток римской жизни?
— Если угодно.
— Так это же большая честь, либерал вы или не либерал. Знаете, я часто справляюсь с книгой, которую вы написали, то есть, как я понял?
— Совершенно верно, — сказал Ленокс (Монография о будничной жизни от нищего до легионера и до императора в правление Адриана).
— Должен сказать, книга преотличная.
— Благодарю вас.
— А еще, знаете, статья, которую вы в прошлом месяце опубликовали в журнале Академии об исторической жизни Бата во времена римской оккупации. Это же подлинное вдохновение — сотворить подобное, исходя из собственных розысков прямо на месте.
— Ценю ваши похвалы, — сказал Ленокс, — и в другой раз я был бы рад потолковать о моих писаниях. Но молодая девушка мертва, и я очень желал бы довести это дело до конца — как теневая поддержка Ярда, знаете ли.
— Я понимаю.
— Всего несколько вопросов.
Юстес Брамуэлл отложил свой журнал и согласно кивнул. Ведь теперь он знал, что беседует с автором «Людей Адриана».