С трудом оторвавшись друг друга, они стояли молча, дрожа от возбуждения.
— Я знаю, — тихо вымолвила Глэдис.
— Может телефон зазвонить… или ребенок проснется, — хрипло проговорил Коул, снова потянувшись к ее бедрам, словно притягиваемый непреодолимой силой.
В оранжерее стоял густой аромат экзотических цветов, который обострял желание.
Коул прикусил губу. По мере того, как он освобождался от наваждения, взгляд его становился все более мрачным и настороженным.
— Между нами не должно быть никаких отношений, — четко выговаривая каждое слово, заявил он. — Теперь, надеюсь, тебе ясно, что только один из нас может жить здесь.
А почему мы не можем жить вместе? — хотелось крикнуть Глэдис.
Она желала постоянно видеть его, прикасаться к нему… Она так мучительно хотела этого мужчину, что это ее даже пугало. Никогда и ни к кому ей еще не приходилось испытывать таких сильных чувств… кроме разве что своих сыновей. Но то была материнская любовь, а это…
Однако Глэдис останавливала склонность Коула к выпивке. Снова оказываться рядом с таким мужчиной она не собиралась.
Гнев наполнил ее душу. Она хотела, но не могла получить желаемое!
— Но у меня есть преимущественное право. Я использую эту землю как средство к существованию, — грубо бросила она. — Мы с Дереком…
— Ах да, я и забыл о милом старине Дереке, — холодно отозвался Коул.
В нем будто кончился завод, как это бывает с механической игрушкой.
— Я тебе уже говорила, что мы с Дереком не любовники и никогда ими не были.
— Тогда извини, — сказал Коул и повернулся, чтобы выйти.
— Куда ты?
Мысль о том, что он уедет, приводила Глэдис в смятение. Ей хотелось, чтобы он остался и снова поцеловал ее, заставляя забыть обо всем…
— Надо разобрать бумаги Джерри, — через плечо бросил Коул.
Она занервничала еще сильнее.
— Но… мы еще не пришли ни к какому решению…
Он обернулся и окинул ее пристальным взглядом.
— Почему же? Я остаюсь здесь, — твердо сказал он, — а ты уезжаешь. У тебя есть два дня на раздумья, и я настоятельно советую тебе принять от меня чек и начать поиски другого жилья. Не вставай у меня на пути, Глэдис, — угрожающе предупредил он, — иначе тебе придется горько об этом пожалеть!
Она обреченно опустила голову.
Уговаривать его нет смысла. Очевидно, он сожалеет, что поцеловал ее. Это был просто очередной приступ безумия, который снова привел к недоразумению.
Придется уезжать. Коул никогда не согласиться разделить с ней дом и уж тем более не допустит, чтобы она стала хозяйкой усадьбы.
Глэдис провела остаток дня в подавленном состоянии, механически выполняя повседневную работу. Шон беззаботно играл рядом с ней.