— Черт возьми! — вдруг воскликнул Мокеев.
— В чем дело? — спросил Старов.
Мокеев кивнул на газету, которую держал в руках.
— Десятого февраля,— прочитал он,— в галерее «Петрополь» откроется выставка «Малоизвестная живопись Петербурга». Будут представлены работы Вадима Кириллова, Оксаны Великановой, Петра Хмурова и Владимира Васильева.
Мокеев посмотрел на Старова.
— Да...— протянул тот.— Дела.
— Что будем делать? — спросил Мокеев.
— Надо подумать,— сказал Старов, закуривая...
В это самое время в Двенадцатом отделении милиции в кабинете подполковника Петренко началось совещание. Кроме Петренко, которого подчиненные за глаза называли Мухомором, присутствовали майор Соловец, капитан Ларин и старшие лейтенанты Дукалис и Волков. Когда все расселись за столом,
Мухомор взял многозначительную паузу и стал говорить.
— Я ознакомился с квартальным отчетом,— начал он.— По сравнению с этим же периодом в прошлом году, количество происшествий увеличилось на пять с половиной процентов, а раскрываемость уменьшилась на два процента. Итого семь с половиной процентов. А в каждом проценте — не по одному делу!
Голос Мухомора звучал жестко. Из-под очков он сурово оглядел своих подчиненных.
— Надо не только преступления раскрывать,— продолжил он, но и профилактикой заниматься.
— Профилактикой чего? — негромко спросил Соловец.
— Преступника надо воспитывать.
— Может быть, перевоспитывать? — робко поинтересовался Ларин.
— Это вас надо перевоспитывать,— устало сказал Мухомор.
Во время своего монолога он успел выпустить пар. В кабинете повисла пауза. Мухомор налил стакан воды из графина и медленно выпил его.
— От такой жизни хоть в монастырь уходи,— вздохнул он.— Что у вас по последнему убийству?
— После проведенных оперативных мероприятий,— начал докладывать Соловец,— мы пришли к выводу, что убийство Тамары Васильевой и Виктора Белого совершили одни и те же преступники.
— Какие у них могли быть мотивы? — спросил Мухомор.
В разговор вступил Ларин.
— Я обнаружил статью в художественном журнале о том, что две картины Владимира Васильева были проданы в Нью-Йорке за пятьдесят тысяч долларов. Здесь картины Васильева не стоят ничего.
Ларин протянул Петренко портреты Мокеева и Старова.
— Очевидно, эти двое,— продолжил он,— узнали об этом аукционе и решили по дешевке скупить все Васильевские работы. Что можно, они купили, но вдова художника отказалась продавать картины, и они решили их у нее украсть.
— А почему они ее убили? — спросил Мухомор.
— В тот день ее раньше отпустили с работы,— сказал Волков,— и она неожиданно вернулась домой.