— Лотти.
— Пластырь.
— Лотти, проснись.
Кто-то тряс ее. Вероятно, тот же, кто заклеил ей глаза. Так как тряска усилилась, Лотти перекатилась на бок и поморщилась, потому что одновременно что-то тяжелое с глухим звуком перекатилось у нее в голове. Ах да, мозги.
Она медленно разлепила глаза. Какой яркий свет!
А вот и Тайлер. Выглядит очень веселым.
— Я бы не назвал тебя жаворонком.
О Господи! События прошлой ночи всплыли в памяти, причем против ее желания. Лотти отдала бы все, чтобы с головой спрятаться под одеялом, если бы таковое имелось. Но одеяла не было. Тайлер так и оставил ее на всю ночь на диване и даже не счел нужным укрыть хотя бы кухонным полотенцем.
— Который час?
— Восемь. Пора вставать.
В его душе явно не было ни капли сочувствия. Что ж, едва ли она вправе осуждать его за это. Лотти представила, как он, отстояв у горячей плиты, спешит в гостиную с блюдами, заваленными горами бекона, гренок и грибов, и обнаруживает, что она спит на диване. В полном отрубе. А он для нее так старался.
А еще она много чего ему пообещала.
Гм, лучше об этом не упоминать. Неудивительно, что в такое ясное утро он не испытывает к ней сочувствия.
А утро-то действительно ясное.
— У меня слегка... болит голова. — Загородив глаза от солнца, Лотти с надеждой посмотрела на Тайлера. — У тебя, случайно, нет лишней таблеточки аспирина?
— Сожалею, нет. — В его голосе не слышалось никакого сожаления. — Потом купишь в аптеке. Кстати, а при чем тут пластырь?
— То есть?
— Ты спала. Я окликнул тебя, и ты произнесла «пластырь».
— Ах да. — Лотти вспомнила. — Мне снился сон. Я очистила банан, который нельзя было очищать, и пыталась вернуть шкурку на место. Но когда у меня закончился скотч, я...
— Гм. — Тайлер выразительно выгнул одну бровь.
Дико покраснев, Лотти сказала:
— Все, я встаю. Я искренне сожалею, что заснула, пока ты готовил еду. Если ты все не выбросил, я с удовольствием поем.
— Ты серьезно? — В его темно-серых глазах явственно читалось удивление.
— Естественно! Я голодна как волк. — Как ни странно, это было правдой: каким бы тяжелым ни было похмелье, аппетит Лотти всегда оставался буйным, как щенок лабрадора на пляже.
— Я имею в виду, ты серьезно считаешь, что я ночью готовил еду?
— А разве нет?
— Когда я увидел, что ты захрапела, как извозчик, едва донесла голову до подушки? — Вероятно, выражение ее лица позабавило Тайлера, потому что он пояснил: — Я сделал себе сандвич с беконом. Получилось очень вкусно. Съел все пять ломтиков. И знаешь что? Они получились поджаристыми.
— Значит, ты не расстроился, когда я заснула и не... — Лотти так и не смогла заставить себя договорить остальное.