— Мать у меня там живет… — вздохнула Галька.
— Ты ж говорила, будто детдомовская? — припомнил Таран. — Врала, что ли?
— Нет, — мотнула головой Галька. — Просто у меня мать десять лет сидела, а отца не было. Вот я и жила в детдоме…
Таран прикинул, что яблочко от яблони недалеко катится и впаять десять лет Галькиной мамочке могли скорее всего за убийство. И старушка эта, возможно, еще не дошла до градуса «божьего одуванчика». То есть может невзначай и топором по кумполу тюкнуть. Опять же там еще и братья какие-нибудь могут оказаться… Либо натуральные, либо придуманные.
Правда, идея ехать через Суровикино принадлежала самому Тарану, так что никакой «домашней заготовки» у Гальки, наверное, не имелось. Но кто ей помешает шепнуть мамочке пару ласковых и быстренько обмозговать, как почикать Юрку, а потом вернуться на кордон, «где деньги лежат», и прибрать все, что цену имеет? Ежели у нее при этом, кроме бритвы, еще и Таранов пистолет будет, то она, возможно, не только Лизку с Полиной, но и подругу Таньку порешит. Чем больше денег, тем меньше делиться хочется.
— Ладно, — сказал Таран, пряча свои догадочки поглубже, — я тебя высажу и сразу дальше поеду. А на обратном пути, часа через три, — заберу…
Таран, делая свое заявление, ни минуты не сомневался в том, что обратно в Суровикино он не поедет. Более того, он был на сто процентов уверен в том, что и на кордон возвращаться не станет. В конце концов, всем тем, кто там оставался, он лично ничего не задолжал. Напротив, и Лизка и Полина могли радоваться уже по одной причине — он им помог живыми остаться, хотя и у той и другой на протяжении двух суток было полно шансов на тот свет отправиться. Ответственность за продолжение их существования на Юрку никто не возлагал. Присваивать награбленное Таран не хотел, забирать с собой оружие — тоже. В конце концов, его ведь только за компактами в Москву посылали…
Однако Гальке он все-таки соврал, что, мол, вернется. Наверно, довольно убедительно. Соврал не просто так. Во-первых, ему хотелось, чтоб эта толстуха около трех часов находилась на одном месте, к тому же ему известном. Черт его знает, возможно, Генрих Птицелов проявит к ней интерес, поскольку эта баба могла кое-что знать о здешней криминальной жизни. Таран, правда, слабо представлял себе, какая от нее может быть польза, но доложить считал необходимым. Во-вторых, настроив Гальку на трехчасовое ожидание, Таран получал некоторую гарантию, что она, посидев минут пять у своей любимой мамочки, не подхватит попутку и не помчится на кордон резать девок и выгребать денежки. В-третьих, наверно, Гальке было бы все же жалко отдавать свою «Ниву», даже при том, что баксов, лежавших на кордоне, хватило бы на три «Мерседеса» с наворотами и даже больше.