Что она могла ему ответить? Было ясно, что он ей не верит. Он уже решил, что ее нежелание говорить на эту тему свидетельствует о том, что она солжет. И даже если она скажет правду, эту столь неприятную для него правду, которую его подсознание предпочло отторгнуть и забыть, — поверит ли он ей?
Мысленно Лесли представила, как она говорит:
«Мы любили друг друга в тот вечер, Даниэль. Но до этого я уже разорвала свою помолвку с Симоном, а потому это не было изменой. И я готова была остаться и объясниться с Симоном, хотя и представляла себе, в какую ярость он придет. Однако ты, Даниэль, именно ты, настоял на том, чтобы мы сбежали как преступники, скрылись в ночи…»
Сказать это — и услышать обвинение во лжи?
— Ты вез меня домой, к отцу, — сказала она вслух, решив, что, в общем-то, Даниэль прав. Говорить следовало только правду. Хотя и не всю правду. — У меня ведь здесь нет машины.
То же она сообщила и полицейскому, который навестил ее в больнице. Полицейский, явно тронутый ее красотой и беспомощностью, принял это объяснение и не стал задавать дополнительных вопросов. Впрочем, возможно, он просто не хотел вмешиваться в дела одного из самых почтенных семейств в округе.
Даниэль оказался более настойчивым.
— Домой? Почему?
— Мне нужно было повидаться с отцом.
— Зачем? Было уже поздно. И мне сказали, что в тот вечер была буря.
— Я беспокоилась о нем. — Лесли осторожно выбирала те крупицы правды, которые не могли ему повредить. — У него… У него проблемы, ты же знаешь. Он много пьет и играет. Я пыталась дозвониться, но его не было дома. Я очень встревожилась.
— А Симон об этом знал? Он знал, куда мы едем?
— Нет, — ответила Лесли, и это тоже было правдой, хотя она и почувствовала, как вспотели ладони, а сердце неистово забилось в груди. — Нет, я ему не сказала, что уезжаю.
— И что он подумал, когда увидел нас в машине вдвоем? — В голосе Даниэля звучала ненависть.
— Я не знаю, — тихо ответила Лесли и сама удивилась тому, как неуверенно прозвучал ее ответ. Даниэль не мог этого не заметить. Но ведь это не было ложью! Она действительно не знала!
— Но ты можешь предположить, о чем он подумал.
Она не ответила, и Даниэль, выругавшись и, видимо, позабыв о своем состоянии, попытался сделать несколько шагов по направлению к ней. Покалеченное тело и слепота тут же напомнили о себе, и он со стоном опять прислонился к подоконнику.
— Что, черт возьми, он мог подумать? Наверняка решил, что ты и я… — Даниэль осекся, как будто не в силах закончить фразу. — А потом он погиб. Черт подери, мой брат погиб, думая, что я… что ты и я…