Прежде чем Лесли успела опомниться, с губ ее слетел тихий стон, а рука, вопреки ее воле, легла на колено Даниэля. Ей так хотелось напомнить ему, что его фантазии были гораздо большим, чем просто игрой воображения, неизмеримо большим… Но она только и смогла произнести:
— О, Даниэль…
— Удивительно, насколько живо я представляю себе все, что касается тебя, — глухо продолжал Даниэль — Мне известно, что, когда ты захочешь, чтобы я тебя обнял, голос твой будет звучать именно так.
— О, Даниэль… — опять начала Лесли и вновь, не в силах договорить, умолкла.
— О чем я мечтаю сейчас, — вдруг сказал Даниэль, взяв ее руку в свою, — так это о том, чтобы ты меня поцеловала. — Он наклонил голову и чуть приоткрыл свои чувственные, созданные для смеха и любви губы.
Она хорошо помнила вкус этих губ. Но вспомнил ли он ее губы? Если она сейчас его поцелует, сможет ли этот поцелуй, как в сказках, пробудить его дремлющую память? Внезапно Лесли показалось, что тело ее лишилось бренной оболочки, оголив нервы. В ее душе, как в ожившем вулкане, бурлила лава эмоций.
— Поцелуй меня, Лесли, прошу тебя. — На самом деле он уже не просил — он приказывал, повелевал, и Лесли чувствовала, что не сможет долго противиться исходящей от него магической силе. Даниэль не сделал ни малейшего движения в ее направлении — он знал, что в этом нет необходимости. Зачем ему вслепую искать ее лицо, ее губы? Она сама подарит ему этот поцелуй.
Медленно, словно опасаясь, как бы кипящая лава не выплеснулась до поры, не хлынула на него неудержимым потоком, Лесли потянулась к Даниэлю, желая лишь одного — чтобы ее поцелуй остался маленькой теплой каплей любви.
Вначале казалось, что Даниэль принял ее невысказанное условие. Когда их губы соприкоснулись, он на какое-то бесконечное мгновение замер, благосклонно принимая этот дар любви. Но стоило Лесли шелохнуться, пытаясь прервать затянувшийся поцелуй, как все изменилось. С низким глухим стоном он схватил ее голову обеими руками и впился в ее губы, заставляя Лесли, позабыв о сдержанности, ответить ему со всей силой переполнявшей ее страсти.
— Занятное зрелище, должен вам сказать.
Замечание прозвучало так неожиданно, дико, невероятно, что в первое мгновение Лесли не поверила своим ушам. Но уже в следующую секунду, вырвалась из рук Даниэля, словно перепуганная школьница, она поняла, что слух не изменил ей, — у скамейки стоял Джек Стиворт собственной персоной.
— Отец! — Она судорожно сглотнула и попыталась взять себя в руки. — Что ты здесь делаешь?
— Вот так-так. — В голосе Джека слышалась обида. — В кои веки пришел проведать м-м-мою м-м-маленькую любимую девочку и получил такой вот прием, — чуть заикаясь ответил он.