— Ага, и папу тоже тош…
— Хватит, Йен, достаточно, — строго сказала я, — не думаю, что ему хотелось бы, чтобы ты мне это рассказывал.
Спустившись вниз к обеду, я некоторое время с восхищением разглядывала фотографии Адама в холле.
На одной солнце садилось среди рваных туч, и цепочка пони галопом неслась вверх по склону. Другая, цветная, была видом Баклэнда-на-Муре: деревья и мост, старая коричневая черепица и старый коричневый колли, спавший на солнце. Повешенные рядом, они ярко показывали стародавнее противоборство Измаила и Исаака.
Отраженное в стекле фотографий, мне было видно мое собственное лицо, серьезное и совсем неинтересное, с прямыми светлыми волосами, которые я каждые пять дней мыла шампунем, всегда старательно расчесывала и периодически подравнивала. Они и выглядели точно так, как должны были при таком уходе — чистые, здоровые, аккуратные, не дурацкие. Волосы Магды Камерон тем вечером выглядели вполне по-дурацки: их распущенные концы тут и там были пронуты золотом.
— Хелло! — прозвенел тоненький голос.
Я подскочила и, оглянувшись, чуть не подскочила снова. Рядом со мной, заложив руку за спину, стояла маленькая фигурка в цветастой рубашке и горчичного цвета шортах. Йен? Интонация была не совсем его. Коленки? Трудно понять, когда ноги выпрямлены.
— Хелло, — с сомнением сказала я.
Одна рука высунулась из укрытия и сунула мне под нос золотоволосую куклу, по виду новую с иголочки.
— Погляди!
— О Руфь! — сказала я с явным облегчением. — Какая она маленькая!
Ее губы зашевелились, но я не расслышала, что она сказала. Совершенно обезоруживающе она ухватила тонкой рукой меня за шею, притянула мое лицо к своему и возмущенно и тревожно зашептала:
— У нее нет трусиков! — Ее глаза напоминали шоколадное драже.
Я сказала утешительно:
— Но ведь сейчас тепло, она не простудится.
Она с взволнованным видом зашептала еще быстрее:
— Но ведь ей полагается! Мамочка говорила…
— Да, конечно, полагается, — согласилась я.
— Как дела? — раздался голос у меня над головой, и рука Адама взяла у меня неприличную куклу.
— Отойдите, у нас тут чисто женский разговор, — сказала я.
— Кое-кто здесь производит впечатление тугодума, — заметил Адам. — Я думал, что это не проблема для преподавателя домашних наук. Заняты сегодня вечером? — добавил он.
— Кажется, буду занята благодаря вам, — отбила я подачу. Было нелепо чувствовать себя такой довольной оттого, что Руфь обратилась ко мне со своей проблемой — еще нелепее, если признать, что я ощущала особое удовольствие оттого, что была обязана этим Адаму.
— Возьмите шитье с собой, — небрежно сказал он, — и заходите на кофе. — Он вернул куклу, на мгновение коснувшись головки Руфи.