— Вы будете рады вернуться домой, — внезапно сказал Дуглас. — Должно быть, вам иногда очень одиноко здесь.
— Одиноко? — застигнутая врасплох, она забыла о благоразумии. — Здесь, с вами? О нет. — Воспоминания нахлынули на нее. Она смущенно сказала: — Простите, очень глупо было так говорить, но никто не слышал.
— Я слышал, рад признаться, — заметил Дуглас. — Я вовсе не считаю это глупостью и совершенно не против, чтобы весь свет это слышал. У меня появилось ощущение, что во мне десять футов роста. — Он взял ее руку и укрыл в своих ладонях. — Мне следовало бы сказать вам, какое огромное дело вы сделали, но все, что я могу придумать — это до чего же я не хочу прощаться с вами.
Момент был головокружительный. Джоанна, как говорится, не знала, на каком она свете. Это бессмысленно, это должно быть бессмысленным, но в глазах Дугласа она видела то же темное свечение, что и в заведении О'Флаэрти, и каким-то образом даже его руки, казалось, говорили с ней.
— Я тоже, — выдохнула она. — Мне так все нравилось, особенно здесь.
— Особенно в последний час, — спокойно сказал Дуглас. — После того, как Кейт сказала мне, что вы не собираетесь выходить замуж за Ши. Она успела сказать только пару слов, — добавил он. — Потому что вы спускались по лестнице, но она мне это сказала и сказала, что я должен спросить, с чего это вы решили, что я этого не хочу. Так что спрашиваю — потому что, по правде говоря, может оказаться, что мое желание исполнится.
Джоанна думала, что он слышит биение ее сердца: казалось, все вокруг содрогается. Этого не могло быть, она не могла допустить, чтобы это случилось, и тем не менее казалось, что, во всяком случае сейчас, она так же не в силах остановить это, как не в силах остановить шорох волн в светлой серо-голубой пене у скал.
— О Дуг, — прошептала она. — Я не знаю, что сказать.
Но даже на это, казалось, нашелся ответ. Зеленый пиджак был расстелен на камнях, и Дуглас нежно подтолкнул ее, усаживая на него. Все еще с ощущением головокружения она почувствовала, что это напоминает возведение на трон.
— Так вы не простудитесь. — Он беззаботно обнял ее. — Во всяком случае, за несколько минут. Что я такого сказал, ягненочек, какую чертову глупость сделал, что вы подумали, будто не нужны мне?
Когда она рассказала о предостережении его матери и заключении, которое она из него вывела, он выглядел по-прежнему недоумевающим.
— Боюсь, я все еще не понимаю, любовь моя, но я тут определенно ни при чем. Если бы надо было, я бы сам сказал вам.
Любой девушке это показалось бы достаточно убедительным приглашением. Рука Джоанны поднялась и притянула великолепную голову и крупные мальчишеские губы к своим губам.