И ощущение (то самое, которое никто не мог выразить словами, но чувствовали все), что этот праздник Жатвы отличается от прежних, нарастает. Заканчивается год, это да. Но с ним заканчивается и мир. Ибо именно здесь, в Меджисе, сонном внешнем феоде, суждено начаться последнему великому конфликту Срединного мира. Здесь прольются первые потоки крови. И в два года, не больше того, этот мир перестанет существовать. Начнется все здесь. И возвышающаяся средь розовых полей Темная Башня кричит голосом чудовища. Время — лицо на воде.
2
Корал Торин шла по Главной улице от отеля «Гавань», когда заметила Шими, ведущего Капризного в противоположном направлении. Юноша пронзительным, но мелодичным голосом напевал «Беззаботную любовь». Шел он медленно: Капризный тащил на себе два бочонка размерами поболе тех, что недавно отправились на Коос.
Корал радостно приветствовала Шими. Радоваться она имела полное право: Элдреда Джонаса воздержание на fin de ano не касалось. А для мужчины со сломанной ногой любовником он оказался более чем изобретательным.
— Шими! — воскликнула она. — Куда ты идешь? В Дом-на-Набережной?
— Да, — кивнул он. — Везу грэф, который они заказали. Для вечеринок на праздник Жатвы, да, много их будет. Все будут танцевать, разгорячатся, а потом станут пить грэф, чтобы немного остыть. Какая вы красивая, сэй Торин, с раскрасневшимися щечками.
— О! Мне очень приятны твои слова, Шими! — Она одарила его широкой улыбкой. — А теперь иди, иди, не теряй времени, тебя там ждут.
— Нет-нет, уже иду.
Корал, улыбаясь, смотрела ему вслед. Все будут танцевать, разгорячатся, сказал Шими. Насчет танцев Корал ничего сказать не могла, но точно знала, что в этом году праздник Жатвы выдастся жарким. Очень даже жарким.
3
Мигуэль встретил Шими под аркой Дома-на-Набережной, окинул презрительным взглядом, каким удостаивал всех, кто стоял ниже его на социальной лестнице, выдернул пробку сначала из одного бочонка, потом из второго. К содержимому первого только принюхался, наклонившись к отверстию в днище, во второй сунул большой палец и задумчиво пососал его. С провалившимися щеками, беззубым ртом и шевелящимися губами он напоминал сосущего соску бородатого младенца.
— Отменный вкус, не так ли? — спросил Шими. — Отменный вкус, добрый, старый Мигуэль, живущий здесь уже тысячу лет.
Мигуэль, все еще посасывающий палец, злобно зыркнул на Шими.
— Andale. Andale, simplon note 47.
Шими повел мула вокруг дома к кухне. С океана дул сильный порывистый ветер. Шими помахал рукой работающим на кухне женщинам, но ответного взмаха руки или рук не дождался: скорее всего женщины его даже не заметили. На каждой горелке огромной плиты булькал котел, и женщины в свободных, с длинными рукавами платьях, с забранными назад и перевязанными яркими лентами волосами, бродили в заполнявшем кухню тумане как призраки.