Взглянув на нее, Сюзан вспомнила, что не ела со вчерашнего вечера. Она ужинала с Хартом Торином, и кусок не лез ей в горло, потому что мэр буквально пожирал ее глазами. Что ж, больше его взгляду не ползать по ее телу, не так ли? И ей, проходя по Дому-на-Набережной, не придется гадать, из-за какой двери он выскочит, как джинн из бутылки, чтобы облапать ее и потереться твердым концом.
Пепел, думала она. Сплошной пепел. Но не для нас, Роланд. Клянусь, не для нас, дорогой.
Ее не покидал испуг, она пыталась наметить план действий, разложить все по полоскам, расставить по порядку, но ей было всего шестнадцать, и молодой организм требовал своего. Один взгляд на корзинку, и ей ужасно захотелось есть.
Сюзан заглянула в нее, увидела муравьев на двух сандвичах с копченым мясом, стряхнула их, в один миг расправилась с сандвичами. Хлеб зачерствел, но Сюзан этого и не заметила. А в корзинке еще оставались полкувшина сладкого сидра и кусок пирога.
Съев и выпив все, Сюзан прошла в северный угол, отбросила лежащие там шкуры. Под ними, завернутые в мягкую кожу, лежали револьверы Роланда.
Если что-то пойдет не так, ты должна прийти сюда и отвезти их на запад, в Гилеад. Найди там моего отца.
И Сюзан не могла не задаться вопросом, действительно ли Роланд ожидал, что она помчится в Гилеад с его нерожденным ребенком под сердцем, когда он и его друзья, с красными руками, крича, будут гореть в праздничном костре в ночь Ярмарки?
Она вытащила один револьвер из кобуры. Лишь несколько мгновений потребовалось ей, чтобы понять, как откинуть барабан. Убедившись, что револьвер полностью заряжен, она вернула барабан на место, проверила второй револьвер.
Спрятала их в притороченном за седлом одеяле, где прятал их и Роланд, вскочила в седло и поехала на восток. Но не в город. Сначала следовало посетить еще одно место.
5
Около двух часов дня весть о том, что Френ Ленджилл выступит в городском Зале собраний, облетела Хэмбри. Никто не знал, откуда пришла эта новость (слишком определенная, чтобы смахивать на слух), но никого это и не волновало: информацию просто передавали соседу.
К трем часам горожане забили зал до отказа, да еще человек двести стояли снаружи, дожидаясь, когда слово Ленджилла дойдет к ним через вторые и третьи руки. Корал Торин, которая первой сообщила о предстоящем выступлении Ленджилла посетителям «Приюта путников», само выступление проигнорировала. Она и так знала, что скажет Ленджилл, более того, поддержала точку зрения Джонаса, предложившего обойтись минимумом слов, изложить все как можно проще и понятнее. Приводить веские доводы смысла не имело: в праздник Жатвы к заходу солнца горожане превратятся в толпу, а толпа всегда находит себе лидеров, причем тех, кого надо.