Этот голос, он почти узнает его. Голос так похож на его собственный, что психоаналитик из реальности Эдди, или Сюзан, или Джейка уверенно заявил бы, что это его голос, голос его подсознания, но Роланд знает, что это не так; Роланд знает, что очень часто голоса, которые звучат в наших головах как наши собственные, на самом деле принадлежат самым ужасным чужакам, самым опасным врагам нашим.
«Роланд, сын Стивена».
Шар сначала переносит его в Хэмбри и дворец мэра, и он видит многое из того, что произошло там, а потом увлекает за собой далеко-далеко… зазывает этим странно-знакомым голосом, и он должен идти. Выбора у него нет, потому что в отличие от Риа и Джонаса он не вглядывается в шар и существ, которые что-то беззвучно говорят внутри его: он — в самом шаре, он — часть бесконечного розового вихря.
«Роланд, приходи. Роланд, посмотри».
И этот вихрь сначала возносит его ввысь, а потом тащит с собой. Он пролетает над Спуском, поднимаясь и поднимаясь, сквозь сначала теплый, а потом холодный воздух, и он не одинок в этом розовом вихре, который влечет его на запад, по Тропе Луча. Шеб пролетает мимо него, склонив голову набок, он во всю мощь горланит: «Эй, Джуд», — и его желтые от никотина пальцы барабанят по клавишам, которых нет… Увлеченный мелодией, Шеб, похоже, не понимает, что вихрь разлучил его с пианино.
«Роланд, приходи»,
говорит голос… голос вихря, голос магического кристалла… и Роланд идет. Сорви-Голова проскакивает мимо него, стеклянные глаза поблескивают розовым светом. Тощий мужчина в фермерской одежде с всклокоченными рыжими волосами обгоняет его. «Долгой тебе жизни, богатого урожая», — говорит он, или что-то похожее, потом пропадает. Вращаясь, словно необычная мельница, рядом возникает металлическое кресло (Роланду оно кажется орудием пыток) на колесиках, и юноша-стрелок думает о Госпоже теней, не представляя себе, о чем именно он думает или что сие означает.
А розовый вихрь несет его над развороченными горами, над плодородной зеленой дельтой, где большая широкая река катит свои воды. Синие, под цвет отражающегося в них неба. Но они становятся розовыми, когда вихрь проносится над рекой. Впереди Роланд видит нарастающую громаду тьмы, и сердце его замирает, но именно туда несет его розовый вихрь, именно туда он должен прийти.
Я хочу выбраться отсюда, думает Роланд, но он далеко не глуп, и ему открыта истина: он, возможно, никогда отсюда не выберется. Колдовская радуга поглотила его. Он, наверно, навсегда останется в ее вихревых глубинах.
Если придется, я проложу себе путь пулями, думает он, но нет — револьверов он лишился. В вихре он летит голым, неумолимо приближаясь к иссиня-черной громадине, заслоняющей небо. И тут он слышит пение.