Она знала, почему ее поставили на возок, почему она стоит на возке и почему единственный оставшийся в живых Охотник за гробами набросил веревочную петлю ей на шею.
— Не пытайся сесть, — предупредил он, в его голосе слышались чуть ли не извиняющиеся нотки. — У меня нет желания задушить тебя, девочка. Если возок дернется и ты упадешь, я постараюсь не затягивать петлю. Но если сядешь — затяну. Ее приказ. — И он мотнул головой в сторону Риа, сидевшей на скамье возницы, с поводьями в скрюченных руках. — Сегодня командует она.
И она командовала. И продолжала командовать, когда они приблизились к городу. Как бы ни повлиял магический кристалл на ее тело, как бы ни сказалась его потеря на ее разуме, власть над людьми осталась при ней. Более того, увеличилась, словно она нашла новый источник энергии, от которого могла подпитываться, во всяком случае, какое-то время. Мужчины, которые могли переломить Риа об колено, как спичку, беспрекословно, словно дети, выполняли ее приказы.
Все больше людей присоединялось к процессии. Полдюжины всадников ехали перед возком, с братом Раймера и мужчиной с прищуренным глазом, целая дюжина — позади, составляя компанию Рейнолдсу, который обмотал свободным концом веревки татуированную руку. Сюзан не знала, кто эти мужчины, откуда они взялись. Риа тем временем свернула на дорогу к Шелковому ранчо, ведущую на юго-запад, вокруг города, потом свернула и с нее и уже на восточной окраине Хэмбри вновь вернулась на Великий Тракт. Возок катился медленно, ведьма, похоже, соизмеряла его скорость с местоположением опускающегося к горизонту солнца. Она не подгоняла пони, наоборот, сдерживала его. Когда они миновали фермера, что стоял один (несомненно, хорошего человека, работающего от зари до зари, обожающего жену и детей, пусть в его глазах, под надвинутой шляпой, она увидела недобрый блеск), Сюзан поняла, откуда такая неспешность: Риа ждала восхода луны.
И Сюзан взмолилась, не богам — отцу. Папа?! Если ты здесь, дай мне силы, помоги мне постоять за него, за память о нем. Помоги мне постоять и за себя. Не ради моего спасения, не ради избавления от смерти, но для того, чтобы не радовать их, не дать им насладиться моими болью и страхом. И ему, пожалуйста, помоги и ему…
— Сохрани его целым и невредимым, — шептала она. — Сохрани моего любимого. Пусть он всегда добирается до того места, куда идет, пусть радуется тому, что видит, пусть радует тех, кто видит его.
— Молишься, дорогуша? — спросила ведьма, не поворачивая головы. В скрипучем голосе слышалось лживое сострадание. — Да, сейчас самое время пообщаться с Силами… до того, как слюна закипит у тебя в горле. — Она откинула голову и заквохтала, остатки ее волос стали оранжевыми в свете поднявшейся-таки луны.