Под крышей амбара Мозеса Ричардсона было ужасно жарко. Струйки пота стекали по ее телу, когда они добрались до сеновала, а когда они взобрались по шаткой лесенке на крышу, струйки превратились в реку, от которой потемнела ее блузка.
— Ты думаешь, это необходимо, Гарольд?
— Я не знаю. — Он нес ведро белой краски и здоровую кисть. — Но амбар видно с шоссе N1, а по нему могут проехать люди.
— Но ты ведь можешь упасть и сломать себе шею. — От жары у нее разболелась голова, и Кока-Кола тошнотворно плескалась у нее в животе.
— Я не упаду, — сказал Гарольд нервно. Он взглянул на нее. — Фрэн, ты выглядишь больной.
— Это от жары, — пробормотала она.
— Ради Бога, спускайся вниз. Полежи под деревом. И посмотри на муху, которая бросит вызов смерти на отвесном десятиградусном скате крыши амбара Мозеса Ричардсона.
— Не шути. Я по-прежнему думаю, что это глупая и опасная затея.
— Возможно, но я буду чувствовать себя спокойнее, если сделаю это.
«Он делает это для меня», — подумала она.
Она привстала на цыпочках и легко поцеловала его в губы.
— Будь осторожен, — сказала она и быстро сбежала вниз, так что Кока-Кола заплескалась у нее в животе. Быстро, но не настолько, чтобы не успеть заметить, как в глазах у него появилось удивленное, счастливое выражение. Еще быстрее она спустилась с сеновала, так как чувствовала, что сейчас ее вырвет. Она-то знала, что дело в Кока-Коле, жаре и ребенке, но что подумает Гарольд, если услышит? Поэтому-то она и торопилась выбраться поскорее из амбара, чтобы он не услышал. И она успела. Как раз.
Гарольд спустился без четверти четыре. Теперь кожа его была ярко-красной, а руки забрызгались белой краской. Пока он работал, Фрэн дремала под вязом во дворе Ричардсона, в любой момент готовая проснуться, услышав треск дранок и отчаянный крик бедного толстого Гарольда, падающего с высоты девяноста футов навстречу жесткой земле. Но он так и не раздался
— слава Богу, и теперь Гарольд стоял гордо перед ней — зеленые ноги, белые руки и красные плечи.
— Зачем ты принес назад краску? — спросила она с любопытством.
— Я не хотел оставлять ее там. Это могло бы привести к самовозгоранию, и наша надпись пропала бы.
Вдвоем они посмотрели на крышу хлева. Свежая краска ярко сияла на фоне тускло-зеленой дранки:
УЕХАЛИ В СТОВИНГТОН, В ЦЕНТР ПО ИЗУЧЕНИЮ ЧУМЫ ПО ШОССЕ N 1 ДО УЭЛЛСА ПО МЕСТНОМУ ШОССЕ N 95 ДО ПОРТЛЕНДА ПО ШОССЕ N 302 ДО БАРРА ПО МЕСТНОМУ ШОССЕ N 89 ДО СТОВИНГТОНА ВЫЕХАЛИ ИЗ ОГАНКВИТА 2 ИЮЛЯ 1990 ГОДА ГАРОЛЬД ЭМЕРИ ЛАУДЕР ФРЭНСИС ГОЛДСМИТ
— Я не знал твоего второго имени, — сказал Гарольд извиняющимся тоном.