— И что?
— Вообще-то, вопросы здесь задаю я. И ничего. Теперь спрашиваем у вас.
— Я ответила.
— Человек, чье изображение воссоздано с помощью фоторобота, был в квартире вашего мужа в предполагаемое время убийства. Причем ваш муж сам открыл ему дверь. А у вас есть камера видеонаблюдения. Значит, он видел этого человека — мужчину или женщину — и впустил его.
— Видимо, так.
— У вас никаких предположений по этому поводу нет?
Новгородская лишь снова пожала плечами.
«М-да-а, на безутешную вдову она действительно не тянет, — вспомнив первое впечатление Колобова от Веры Павловны, подумал Турецкий. — Впрочем, у нее ведь сердечный друг имеется, как обозначил это Грязнов».
— Кстати, я хотела бы знать, найдены ли украденные полотна?
— Работаем, Вера Павловна, работаем, — не ответил Турецкий. — Простите, что задаю вам такой... щекотливый вопрос. У вашего покойного мужа могла быть связь на стороне? Женщины ведь очень тонко чувствуют такие вещи. Он вам не изменял?
Вдова коротко и зло рассмеялась.
— Боже, и я должна отвечать на подобные вопросы?
— Поверьте, они задаются не из праздного любопытства.
— Мне он не изменял, — опять сделав ударение на первом слове, ответила женщина и холодно взглянула прямо в глаза Турецкому.
«Что все это значит? Что за эзопов язык?»
— Вам знаком Борис Борисович Бондаренко?
Лицо Новгородской начало заливаться краской.
— Знаком.
— Где и когда вы познакомились?
— Где-то год тому назад. В Доме кино. На каком-то просмотре. После фильма был коктейль. Там и познакомились.
— Какие отношения вас связывают?
— Какое это имеет отношение? — Лицо ее уже пылало. — Если вы ищете любовный треугольник, то никакого треугольника не было!
— То есть вы не близки с господином Бондаренко?
— Я сказала то, что сказала! И вообще... Украдены две картины, которые стоят баснословных денег. Разве это не мотив убийства? Разве не приходит в голову предположение, что вор, наткнувшись на сопротивление Георгия, попросту расправился с ним. Это же очевидно! А вы вместо того, чтобы искать вора, который, видимо, и является убийцей, лезете в мою постель!
— Ну, вот вы и признались, что являетесь любовницей господина Бондаренко, — усмехнулся Турецкий. — И вообще... Знаете ли, дражайшая Вера Павловна, ничего очевидного на свете нет. Даже дважды два далеко не всегда равняется четырем. А что касается предположений, можно ведь фантазировать и в другом направлении. Например: молодая, красивая женщина по каким-то причинам разлюбила мужа и полюбила другого человека, который отвечает ей взаимностью. Но вот беда — возлюбленный небогат. А наша героиня привыкла жить если не в роскоши, то в достатке. И кто виноват? Конечно же муж, который потерял любовь героини. И что делать? А не пришить ли его к чертовой матери? И остаться богатой наследницей? Квартира, коттедж, земельный участок, дорогая машина — и все это может стать моим, то есть нашим — героини и ее возлюбленного. Остается пустячок — убрать мужа. А чтобы не вызвать подозрений — организовать кражу. И не чего-нибудь, а предметов искусства, представляющих высокую художественную ценность. Мол, за такие картинки не только депутата Госдумы грохнут, но и президента Буша со всеми куриными окорочками, вместе взятыми. Героиня при этом уезжает в жаркие страны — нет алиби более надежного. Исполнитель — не то мужчина, не то женщина — но в капюшоне, быстренько расстреливает опостылевшего супруга, заливая все пространство кровью — для пущего эффекта, что ли? Хватает картины и исчезает. Следствие сбито с толку. Возлюбленные ликуют. А? Как вам такая версия?