Но маленький, гнусный червь сомнения все же глодал ее где-то изнутри. И нужно было избавиться от этого омерзительного чувства. Чтобы иметь возможность и дальше тепло и открыто встречать Юрия Максимовича, дружить с ним, доверять ему своих детей.
Нужно поговорить с Митькой. Он уже взрослый, ему можно довериться.
Вечером, за ужином, после общих разговоров о прошедшем дне Марина отправила Саню учить уроки, попросив Митьку задержаться. Она все никак не могла начать разговор, боясь оскорбить чувства сына к Максимычу, живому Митькиному божеству.
Но поговорить было нужно. Марина закурила, раздумывая, как начать.
— Ма, дай и мне сигаретку, — неожиданно попросил сын.
— Как? Ты куришь? — оторопела Марина.
— А что такого? Половина класса курит.
— Митя, это...
— Только не говори, что это вредно! Я рассмеюсь!
И они засмеялись. Марина протянула сыну сигареты, и за столом мгновенно возникла та самая доверительность, которая всегда была в их отношениях до последнего лета.
— Слушай, тут такая история... Я вчера у тети Наташи была.
— Я знаю. Вернулась поздно.
— Они черт-те куда поменялись! Это ужас какой- то. Но не в этом дело. Господи, да ты затягиваешься, как солдат перед боем.
— Это как?
— Полной грудью и будто в последний раз.
— Не отвлекайся.
— Ладно, не буду. Короче, такая история...
Марина рассказала о пропаже картин.
— Это конечно, было бы смешно, когда бы не было так грустно. Из-за этой истории тете Наташе пришлось уволиться. Она вообще уезжает из города. Еще счастье, что начальник сумел предотвратить возбуждение уголовного дела. Все очень-очень серьезно! Попробуй вспомнить все по минутам, все то время, когда мы стояли внутри хранилища. Может быть, ты что-нибудь слышал?
Митя уставился в стол, лицо его побледнело. Молчание становилось невыносимым.
— Что, Митя? — прошептала Марина. — Это он?..
— Нет, — решительно тряхнул головой сын. — Это не он. И не я.
— Господи, как ты меня напугал! — с облегчением выдохнула Марина.
Глава двадцать восьмая МИР ТАНЦА
Турецкий сидел в «пежо», покуривая и наблюдая через затемненное окно автомобиля за молодыми людьми, выпархивающими из небольшого здания на Солянке. Здесь арендовал площади мужской балет Михайлова. Именно здесь проходили ежедневные репетиции — с одиннадцати до пятнадцати часов. Было начало четвертого, танцовщики покидали репетиционные залы. Вечером представление в одном из театров. Многие разъезжались на машинах, некоторых поджидали поклонники. Александр тоже кое-кого поджидал. Наконец стройный молодой человек в меховом полупальто, с затянутыми в хвост темными волосами, вышел из здания, по-балетному разворачивая длинные ноги в кожаных брюках. Он шел по тротуару, Александр двинулся следом. Притормозив у бровки, распахнул дверцу: