Линия длиной 15000 метров (Задорнов) - страница 27

В общем, не знаю я, где он раньше работал. Всякое говорят. Но через пять минут мы все сидели на своих рабочих местах и работали.

Оказалось, борьба с показухой был розыгрыш главка. Там сказали: «Уволим тех, кто даже при борьбе с показухой разведёт нам показуху!.) Наш главный попался первым. После него было уволено ещё несколько главных. Но самое страшное, что наш новый главный после работы снова собрал нас и сказал:

— То был розыгрыш, а теперь начинается настоящая борьба с настоящей показухой!

После этого собрания я вернулся к себе в отдел, заперся в своём кабинете, но уже через несколько минут понял, что я ничего не понимаю.

«Наверное, стар стал!» — решил я, порвал заявление на путёвку, достал чистый лист бумаги и стал писать заявление об уходе на пенсию.

Когда Василий Евсеевич нёс заявление на отпуск, он очень беспокоился. В отделе горячка. Каждый человек на счету. Могут перенести отпуск на осень. Этого никак нельзя было допустить. И всё-таки природная застенчивость, которая порой принимается людьми за воспитанность, заставила сказать не то:

— Игнатий Иванович, если, конечно, трудно без меня будет, то я бы мог и в другое время…

Игнатий Иванович ничего не ответил и, не глядя, подмахнул заявление. Василию Евсеевичу показалось, что Игнатий Иванович обиделся, поэтому он ещё раз переспросил:

— Это ничего, что я в такое трудное для вас время?

— Ничего, ничего! — успокоил его шеф. — Не волнуйтесь, отдыхайте, без вас справимся.

Вернувшись домой, Василий Евсеевич долго не решался сказать о скором отъезде на юг жене. Могла учинить скандал. Тем более в такое время, когда вот-вот должна подойти очередь на новую кухню. Но говорить надо было. Не уезжать он не мог. И именно в этом месяце. Жена ответила не сразу. Пожала плечами, о чём ей сказал муж, снова пожала плечами и ответила:

— Да ладно, езжай, без тебя справлюсь!

Василию Евсеевичу стало обидно за себя:

— Ты даже не ревнуешь, отпуская меня на юг в такое время?

— Да кому же ты нужен? На себя посмотри! — усмехнулась жена, продолжая слушать погоду в Туркмении.

Об этой фразе, обронённой женой между дождями в Нечерноземье и жарой в Средней Азии, Василий Евсеевич не на шутку задумался, сидя за столиком в вагоне-ресторане и глядя на грустно-закатные пейзажи начинающегося юга. Да, он ничего не добился в этой жизни. Из наград у него был лишь студенческий значок ГТО. Раз в три месяца он получал прибавку к зарплате на десять рублей за выслугу лет на одном месте. Девятый год он стоит в очереди на новую квартиру. А главное, он не умел делать ничего такого, что бы не умели делать другие. А значит, был абсолютно заменим. Польза от него обществу могла быть только в том случае, если б его показывали детям как экспонат и говорили: «Вот таким быть нельзя, дети. Надо учиться сызмальства и развивать в себе хоть какие-нибудь способности». Действительно, жена права. Кому он нужен такой?