— Как вы понимаете, речь идет о нарушении нашей процедуры, поскольку вы не состоите с обвиняемой в прямом родстве. Поэтому я прошу вас заверить меня, что ваш визит будет кратким. Процесс мадам де Суарси продолжается.
Леоне встал и поблагодарил, устремив свой взгляд в темные бархатные глаза инквизитора. Флорен вкрадчиво спросил:
— Зайдете ли вы потом, чтобы попрощаться со мной, рыцарь?
— Вы в этом сомневаетесь, мсье?.. Не могу поверить, — ответил Леоне слащавым голосом.
Аньян бросился вперед, бормоча маловразумительные слова благодарности, спотыкаясь на каждой ступеньке лестницы, ведущей к камерам. Он так сильно дрожал, что Леоне пришлось самому открыть замок.
— А теперь ступайте, да хранит вас Господь, — поблагодарил Аньяна рыцарь. — Я найду дорогу назад. У меня очень мало времени, но мне хватит… Пока…
— Я столько раз звал вас в своих молитвах, — лепетал Аньян. — Я…
— Ступайте, говорю я вам. Поторопитесь. Поднимайтесь, иначе он забеспокоится.
Аньян исчез за пилястром, словно дружественная тень.
Леоне не чувствовал отвратительного зловония, впитавшегося в стены застенков. Он не видел грязи, темных кругов под глазами, болезненную бледность женщины, с трудом стоявшей перед ним. Эти серо-голубые глаза, внимательно смотревшие на рыцаря, были ему наградой за все его страдания и мучения. Леоне казалось, что она была светом и что он всю свою жизнь мечтал прикоснуться к ней своим взглядом. Он упал на колени в вонючий ил, стараясь восстановить дыхание, которого его лишило невыносимое чувство, и прошептал:
— Наконец… Вы, мадам.
— Мсье?
От изнеможения Аньес не могла даже достойно ответить. Она лихорадочно искала причину такой удивительной чести, почему этот госпитальер пришел в ее камеру. Ведь больше ничего не имело смысла.
— Франческо де Леоне, рыцарь по справедливости и по заслугам ордена Святого Иоанна Иерусалимского.
Ничего не понимавшая Аньес изумленно смотрела на него.
— Я пришел издалека, чтобы спасти вас, мадам.
Аньес облизнула пересохшие губы и прокашлялась прежде, чем спросить:
— Сделайте одолжение, встаньте, мсье. Я не понимаю… Граф д’Отон вас…
Значит, Артюс д’Отон был их другом. Это открытие принесло Леоне облегчение.
— Нет, мадам. Я знаю графа лишь по имени и его прекрасной репутации.
— Порой они посылают очаровательных шпионов, чтобы добиться откровенности, — сказала Аньес доверительным тоном, который не обманул Леоне.
— Элевсия де Бофор, мать аббатиса Клэре, приходится мне тетушкой, вернее, должен вам сказать, второй матерью, поскольку она воспитала меня после гибели своей сестры Клэр в Сен-Жан-д’Акр.