Она рассеянно показала на стул, и я сел.
— Я был другом Мартина Стьюкли, — объяснил я и спросил Ника, что было на пленке, которую он прислал или передал Мартину в Челтнеме.
— Да не было никакой пленки. И в Челтнем я не ездил, — коротко ответил он.
Я извлек из конверта и передал Виктору его письмо Мартину. Он пожил плечами и, прочитав, вернул:
— Это была игра. Про пленку и все придумал.
Однако он явно нервничал.
— Что это за взрывоопасная информация?
— Не было никакой информации! — Виктор начал дергаться. — Я же сказал, что все придумал.
— Зачем тогда послал это Мартину Стьюкли?
Я старался, чтобы мои вопросы не звучали слишком напористо, но по непонятным мне причинам Вик все больше ощетинивался и краснел.
— Что это за история с пленкой? — спросила его мать. — Вы имеете в виду видеопленку? У него их нет. Со дня на день обзаведемся видаком, тогда — другое дело.
Я извиняющимся тоном объяснил:
— Кто-то на скачках в Челтнеме дал Мартину кассету с видеопленкой. Он передал ее на хранение своему слуге, Эдди Пейну, а тот — мне. Но кассету украли, прежде чем я успел ее просмотреть. А потом украли все видеокассеты и из дома Мартина Стьюкли, и из моего дома.
— Надеюсь, вы не думаете, что их украл Вик. Он бы не стал, я ручаюсь.
Часть сказанного мной миссис Верити поняла превратно, а остальное пропустила мимо ушей. Она начинала злиться, и я всячески старался ее умиротворить, но от ее доброжелательности не осталось и следа. Она поднялась, давая понять, что мне пора уходить.
Я дружелюбно обратился к юному Вику:
— Позвони мне.
Он замотал головой, но я все равно написал номер моего сотового на полях воскресной газеты.
Я вышел из дома номер 19 по Лорна-террас и не спеша пошел по улице, обдумывая две странности, которым не находил объяснения.
Во-первых, каким образом Виктор познакомился с Мартином? Во-вторых, почему ни он, ни его мать не спросили, как меня зовут?
Покинув дом на Лорна-террас, я осознал, что не очень-то преуспел. Похоже, я запутался даже в том, что раньше казалось понятным. Стеклодув-то я, возможно, хороший, а вот Шерлок Холмс — неважнецкий. Туповатый доктор Ватсон — вот я кто.
Стемнело. До Бродвея я добрался не скоро. Вытащив связку ключей, я побрел к магазину. Был воскресный вечер — кругом ни души. Из окон моего магазина лился ослепительный свет.
Я еще не научился остерегаться теней. Из-под навеса над входом в соседнюю букинистическую лавку появились четыре фигуры в черном. Мне в темноте показалось, что их было четверо — пересчитывать я не стал. Однако и четверых хватало с лихвой. С таким делом можно было справиться втроем, вдвоем, а то и в одиночку. Они, видно, очень долго меня поджидали, отчего их настроение отнюдь не улучшилось.