Когда пора было ложиться спать, Джек срывал с нее рубашку, которую перед уходом заботливо помогла ей надеть горничная, и нес ее на кровать. Перед рассветом он снова будил ее для очередных занятий любовью, после чего она спала почти до полудня.
Хотя он брал ее каждое утро и по крайней мере один раз ночью, ему этого всегда было недостаточно. Он мог уложить ее в постель и днем. Были даже случаи, когда вместо кровати он использовал другие предметы мебели.
Однажды днем он взял ее на стуле в кабинете, другой раз в шезлонге. Как-то он согнул ее над диваном в главной комнате и поднял юбки до плеч, чтобы войти в нее сзади.
Но самым запоминающимся был случай, когда утром после завтрака Джек запер дверь и уложил ее на обеденный стол прямо среди неубранных чашек и джема. Раздев ее догола, он покрыл ей все тело небольшим количеством меда и варенья, а затем с мучительной неторопливостью облизал ее. В конце концов, она вся была липкой, но полностью удовлетворенной.
Тем не менее, как бы часто это ни происходило, Грейс никогда ему не отказывала. Но и сама инициативы не проявляла, хотя не сомневалась, что он бы приветствовал это. Предоставив ему свое тело, она не пускала его в свое сердце, с неумолимой твердостью закрывая для него этот заветный уголок.
Теперь их медовый месяц почти закончился, и горничная упаковывала последние из ее вещей. Грейс стояла в дорожном костюме у окна спальни, глядя на поля, ставшие белыми от выпавшего ночью снега. Неподалеку опустилась стайка веселых воробьев и прыгала взад-вперед, разыскивая упавшие семена.
— Это все, миледи, — объявила горничная, закрывая дорожную сумку. — Вам нужно еще что-нибудь?
Да, очень много, чего служанка не может ей дать, подумала Грейс.
— Нет, спасибо. Пожалуйста, отнеси это вниз, я спущусь через минуту.
Присев в реверансе, горничная взяла сумку и вышла. Немного погодя Грейс услышала шаги в коридоре и решила, что вернулась служанка. Однако на пороге стоял Джек, который с ленивой грацией кота бесшумно вошел в спальню.
— Хотел посмотреть, готова ли ты к отъезду. Карета уже возле дома.
Бросив последний взгляд в окно, Грейс натянула перчатки.
— Можем ехать, если ты не возражаешь.
— Сегодня ты прекрасно выглядишь. Синий цвет очень тебе идет.
Когда-то она бы растаяла от таких, слов, но теперь они совершенно ее не волновали.
— Ты непременно должен это делать? — спросила она, не успев себя остановить.
— Что именно?
— Пытаться льстить мне. Не напрягайся понапрасну.
— Я только высказал свое мнение, — нахмурился Джек.
— Хорошо, впредь не стоит беспокоиться. Я уже говорила, что не нуждаюсь в лживых комплиментах, мне известны мои недостатки. Пожалуйста, не думай, что тебе следует меня обманывать.