— С наступившим! — отозвался Данилов.
Чокнулись, отпили понемногу и принялись за еду.
— Ты вот говоришь — «познакомишь со своей новой девушкой», а у меня на девушек постепенно развилась идиосинкразия. — Полянскому явно хотелось выговориться, он даже не стал дожидаться, пока Данилов похвалит по очереди все, что стояло на столе. — Натуральная идиосинкразия…
— Переходи на мальчиков, — посоветовал Данилов. — В чем проблемы?
— С мальчиками будет то же самое.
— Уходи в монастырь.
— Спасибо, мне и дома хорошо.
— Тогда в чем же дело?
— Дело в том, что стоит только впустить женщину в свою жизнь, как она тотчас же начинает опутывать тебя какими-то обязательствами и внушать, что отношения немыслимы без жертв. Это очень напрягает…
— Согласен, — кивнул Данилов, протягивая Полянскому свою опустевшую тарелку. — Положи селедки под шубой, пожалуйста.
— Это не селедка, а кальмар, — сказал Полянский, орудуя ложкой. — Очень вкусно!
На даниловский взгляд с селедкой было бы вкуснее, но и с кальмарами есть можно. Вот с сушеной воблой явно бы не пошло.
— Вкусно, — похвалил Данилов. — Ты не отмалчивайся, Игорь. Начал — так давай подробности, кто тебя опутывал и чем?
— Все и всем! Одна решает, что я должен все бросить и ехать с ней Германию…
— В турпоездку или…
— Или. Она, видите ли, решила, что там у меня больше перспектив! Другая порывается увезти меня в Израиль, а третья — приучить носить свитера крупной вязки!
— Свитера — это хуже всего, — посочувствовал Данилов. — Крупная вязка не только визуально увеличивает объем, но и подчеркивает складки на животе. Кто советовал тебе такую чушь?
— Неважно!
— Это, наверное, чтобы уберечь тебя от посягательств других женщин.
— Каждый раз, каждый раз я надеюсь на лучшее! Но буквально с третьего дня знакомства начинается это «ты должен», «нам надо», «ради меня»…
— Но, согласись, и ради тебя тоже что-то делалось. Взять хотя бы Катю, самую лучшую девушку на свете, — напомнил Данилов. — Она так трогательно о тебе заботилась…
— Она чуть было не задушила меня своей заботой! — вспылил Полянский. — Я не знал, как выпутаться из этой липкой заботливой паутины! А как противно она сюсюкала: «Гоша то, Гоша се, Гоша, пусенька моя…»
Чтобы не подавиться, Данилов поспешно проглотил все, что было у него во рту, и лишь потом рассмеялся.
— Что смешного? — обиделся Полянский. — Я, между прочим, не анекдот рассказываю!
— Я представил, как ты сидишь на диване с больной ногой, а она целует тебя в лысинку и называет «пусенькой». Это так трогательно, — отсмеявшись, сказал Данилов. — У тебя видеозаписи случайно не сохранилось?