— Когда я смогу приступить к ремонту? — уже более спокойно спросил Казаровский.
— Сейчас я не могу вам ответить, мне надо узнать у Валентины Сергеевны, что уже сделано.
— Ничего там не сделано!
— Георгий Максимович, разве вы не знаете, что невежливо перебивать собеседников? — ласково, чуть ли не по матерински, укорила Марианна Филипповна, наслаждаясь своей победой, в которой она уже не сомневалась. — И как это вы, совершенно посторонний человек, смогли оценить, что сделано, а что не сделано? Давайте продолжим нашу беседу завтра. Загляните ко мне после обеда, ладно?
Казаровский ничего не ответил. Вместо этого он достал из портфеля конверт и положил его на стол перед Марианной Филипповной. Выражение лица у него при этом было таким, словно одновременно разболелись все зубы.
«Конверт заранее приготовил, но комедию все равно ломал — вдруг на халяву прокатит, — усмехнулась про себя Марианна Филипповна. — Превосходный, просто классический образец жлоба, хоть в музее выставляй».
— Сколько там? — не прикасаясь к конверту, спросила она.
— Десять, — буркнул Казаровский.
— Напомните мне, пожалуйста, цену вашего контракта, — попросила Марианна Филипповна.
— Один миллион шестьсот восемнадцать тысяч четыреста шестьдесят восемь рублей, — отчеканил Казаровский.
Главный врач молча и очень выразительно посмотрела на конверт.
— Треть я возвращаю, — сказал Казаровский. — Пятьсот сорок тысяч. Реальная цена контракта — чуть больше миллиона.
— Я в курсе, — ответила Марианна Филипповна и снова посмотрела на конверт.
Казаровский громко вздохнул и полез во внутренний карман пиджака за бумажником.
«Торгуемся, как на рынке, — подумала Марианна Филипповна. — Как же противно иметь дело с неинтеллигентными людьми».
По одной, словно сдавая карты, Казаровский выложил на конверт четыре пятитысячные купюры. Посмотрел в глаза главному врачу и добавил еще две. Марианна Филипповна кивнула, открыла верхний ящик стола и быстрым движением руки смахнула туда конверт и купюры. По старой привычке прикрыла все рекламным фармацевтическим проспектом, лежавшим на краю стола, и только потом закрыла ящик.
Казаровский все это время смотрел на нее и ждал ответа.
— Завтра к девяти утра можете присылать рабочих, Георгий Максимович. Вам освободят все левое крыло. Только гардероб я прошу отремонтировать в воскресенье, когда нет пациентов. Мне его переводить некуда, а закрыть по зимнему времени я его тоже не могу.
— Сделаем в воскресенье, — пообещал Казаровский. — Спасибо вам, Марианна Филипповна.
В последней фразе главному врачу послышалась ирония.