- Ты напилась, потому что патологическая тяга топить свои проблемы на дне бутылки перевесила в тебе здравый рассудок.
- Уходи... - прошептала Эрика, упираясь ладонями о раковину. - Проваливай!
- Уже тошнит? - спросил Бронан, останавливаясь у двери.
Эрика рассмеялась, и, пригнувшись к раковине, показала Бронану sihus.
Зрячий не обратил на столь досадную мелочь своего внимания и вышел из ванной, оставив ее одну.
Айя лежала под одеялом и не двигалась. Они кричали друг на друга довольно громко, и девушка слышала каждое слово. Став невольным свидетелем чужой перепалки, она почувствовала себя воровкой, укравшей у них часть их личной жизни.
У Айи было мало друзей. Со многими из них она познакомилась, посещая общество искусств. Большинство из них либо спились, либо подсели на наркоту, побуждая сознание отстраняться и творить во что бы то ни стало. Айи не требовался допинг. В ее голове ютилось слишком много картинок, которые она без труда воплощала в цвете на холсте. Гвена это ее искусство никогда не интересовало. Точнее, оно являлось для него источником информации, которую другие не могли предоставить. Однажды, она попыталась подарить ему одну из своих работ, завернув его собственный портрет в подарочную бумагу и оставив возле рабочего кабинета. Через две недели она забрала его с того же места. Служащие исправно стирали пыль с упаковки, но не больше. Этим поступком Гвен показал, насколько ему безразлично то, чем она занимается. Безусловно, рисование и управление материей - не одно и то же, но ведь она хорошо рисовала, отлично, если так можно сказать...
Айя перевернулась на другой бок и высунула нос из-под одеяла. Бронан и Эрика уже улеглись спать. Везет людям. Поцапались и спать. А она? Санчасть. Кто же додумался отправить ее туда? Кимао? Вряд ли... Хотя... Это он... Вне сомнений...
Айя снова перевернулась на другой бок, а затем и вовсе привстала. Достав из-под подушки свой планшетник, она включила его и начала рисовать. Лица... Знакомые и не очень, счастливые и печальные. Люди, известные ей, порожденные воспоминаниями и фантазией. Все они заняли свои места в ее Мире - месте, где справедливость проигрывала желанию управлять и властвовать.
Орайя долго наблюдал за девушкой, которая выводила пальцем какие-то фигуры на мониторе. Лицо ее, которое освещал свет экрана, стало таким сосредоточенным. Брови то устремлялись вверх, то, падали вниз, сходясь у переносицы. И тут она хмыкнула, улыбнувшись и прикусив свою нижнюю губу. Выражение ее лица приобрело невинные черты. Хотя, во взгляде по-прежнему сквозила некая обреченность. Он задумался над тем, почему они приняли ее за подростка. Наверное, все дело в росте. Слишком маленькая для деревийки. Хотя, для югуанки - в самый раз. Нет, дело не в этом. Просто женщины, в кругу которых они вращались, рядом с которыми учились, никогда не позволяли себе выглядеть так. Они не носили дешевых кофт с капюшонами, предпочитая дорогие, авторские вещи, и всегда пользовались косметикой. В общем, они следили за тем, чтобы их внешность соответствовала их социальному статусу. А она... Очевидно, что ей на это - плевать. Как и Данфейт, по сути. Однако, Данфейт несла свое безразличие с гордо поднятой головой. Данфейт знала себе цену, и не считала необходимым интересоваться чужим мнением на сей счет. А Айя... Дочь Главы Совета Зрячих, а ходит согнувшись и шаркая своими ногами. Она грызет свои ногти! Что за дурацкая детская привычка? И пальцы постоянно потирает... Впечатление такое, будто она сбежала из больницы и теперь боится, что все поймут, в какой отделении ее удерживали.