К дому подлетели последние стайки воробьев и влились в общую стаю. Алан и Лиз, чувствовали, что крыша дома стала могильным курганом из воробьев, но — молчали. И ждали.
Когда они бродили по комнате, их головы все время поворачивались в одну сторону, как тарелки радарных установок, настроенные на определенный сигнал. Они прислушивались к происходящему в кабинете, но что сводило с ума, это та гнетущая тишина, стоявшая за оригинальной дверью, ведущей в кабинет, — оттуда не доносилось ни звука. Лиз даже не слышала лопотания и возни малышей. Она надеялась, что они уснули, но была не в силах заставить замолчать внутренний голос, который упрямо бубнил, что Старк убил их обоих и Тэда впридачу.
Убил бесшумно.
Бритвой, которую таскал с собой.
Она уговаривала себя, что, если бы это случилось, воробьи бы знали и как-то прореагировали, и такие мысли помогали, но только чуть-чуть, самую малость. Воробьи были огромным, неподвластным разуму неизвестным, окружившим дом. Бог его знает, что они сделают… и когда.
Сумерки уже постепенно сгущались во тьму, когда Алан тихо сказал:
— Они поменяются местами, если это затянется, да? Тэд начнет… болеть… А Старк — выздоравливать?
Она так ужаснулась от этих произнесенных вслух слов, что едва не опрокинула на себя чашку с горячим кофе, которую держала в руках.
— Да. Думаю, так.
Чайка крикнула на озере — далеким, полным боли, одиноким криком. Алан подумал о тех, кто был наверху, двух близнецах на двух стульях — одном отдыхающем, а другом — вовлеченном в какую-то жуткую схватку, происходящую в тусклых сумерках их общего воображения.
Снаружи, пока сгущались сумерки, птицы наблюдали за домом и ждали.
Качалка двигается, подумал Алан. Сторона Тэда идет вверх, сторона Старка — опускается. Там, наверху, за дверью, образующей два прохода, когда она была открыта, началась какая-то перемена.
Скоро конец, подумала Лиз. Или так, или эдак.
И, словно ее мысль вызвала это, она услышала странный звук, похожий на шелест ветра. Только поверхность озера оставалась ровной и гладкой, как тарелка.
Она встала и, поднеся руки к горлу, расширившимися глазами уставилась в огромное окно. «Алан», — попыталась произнести она, но голос пропал. Впрочем, это уже не имело значения.
Сверху послышался странный, жуткий свистящий звук, как будто дунули в сломанную флейту. Вдруг Старк резко выкрикнул:
— Тэд? Что ты делаешь? Что ты делаешь?
Раздался резкий хлопок, словно выстрелили из капсюльного пистолета. Мгновением позже начала плакать Уэнди.
А снаружи, в сгущающихся сумерках, миллион воробьев захлопал крыльями, готовясь к полету.