Вновь появился мальчик с блокнотом: доктора вызывали к начальству.
— Инспектор Паскаль? Меня? — Его прошиб пот. — Мэри, сообщи мне, как только прибудут Митталы.
И, недоуменно покачивая головой, доктор удалился, с Маджи и Нимишем он разминулся на каких-то пару минут.
— Где моя Мизинчик?
Медсестра Мэри показала на палату.
Слезы, сдерживаемые всю ночь, хлынули из глаз Маджи, стоило ей переступить порог и приблизиться к кровати внучки.
— Бэти, — тихо прошептала она, сжимая ладонь Мизинчика.
Мизинчик открыла глаза, горевшие лихорадочным блеском. Маджи благодарила богов за благополучное возвращение внучки и молила даровать девочке выздоровление.
— Инспектор Паскаль сказал нам, что нашел тебя в Колабе, — заговорил Нимиш. — Это правда?
— Ей нужно отдохнуть, — резко перебила Маджи.
— Ее дупатта, — прошептала Мизинчик, потянув Маджи за сари, — забери ее.
— Ее дупатта? — с тревогой переспросил Нимиш. — Где Милочка?
— Молчи, — приказала Маджи, озираясь. — Нас могут услышать.
В палату бодрым шагом вошел доктор Айер, за ним следовал Паскаль.
— У нее тяжелая форма пневмонии.
— Пневмония? — перепугалась Маджи.
— Придется пока оставить ее здесь, — сказал доктор.
— Надолго?
— Она под домашним арестом, — встрял Паскаль.
— Извините, инспектор, — холодно сказал доктор Айер, зная, что в стенах больницы он вправе командовать даже инспектором полиции, — ребенок очень болен. О каком аресте может идти речь?
Маджи шагнула к инспектору, загородив от него Мизинчика.
— Что за чушь вы несете? Нимиш, сходи-ка за чаем.
Нимиш помедлил, но под пристальным взглядом Маджи неохотно вышел из палаты.
— Доктор-длш, оставьте нас на минутку, — обратилась Маджи к врачу.
— Итак, инспектор, — произнесла она, — не хотите ли вы сказать, что моя внучка виновна в том, что случилось вчера ночью?
— Мне очень жаль, — ответил Паскаль, — но сегодня утром она призналась в убийстве Милочки Лавате.
Джагиндер сидел дома на диване и беспокойно просматривал газеты. Дхир и Туфан спали в зале. Савита заперлась в спальне и не вышла, даже когда зазвонил телефон и мальчики радостно закричали, что Мизинчик нашлась. «А как же моя дочь?» — подумала она, развязывая одежду, которая туго стягивала грудь. Когда Савита наконец уснула после ухода тантриста, ей снились очень странные сны. Она лежала голая на покрывале и напевала колыбельную: «Соджа бэби, соджа, лал палат пэр соджа». Засыпай, усни, малышка, на красной кроватке, мама с папой уже идут.
Потом к ней потянулась девочка, влезла на грудь, взяла сосок в рот и не опускала до тех пор, пока не осушила. Во сне Савита пыталась удержать ее, но груди превратились в длинные водосточные трубы, а младенец сосал их с другой стороны. «Мама с тобой!» — крикнула Савита, стараясь дотянуться до ребенка. Она проснулась измученная, соски потрескались и воспалились, груди снова разбухли от молока.