— Но зачем нам от него избавляться? — спросил Дхир, с полным ртом картошки.
— Тантрист предложил нам еще один выход, — сказала Савита, выпрямляясь.
— «Заглушить боль ее космической противоположностью, — вновь процитировал Нимиш. — И когда-нибудь она уйдет сама».
Все с недоумением посмотрели на него.
— Любовь, — пояснил Нимиш, — это космическая противоположность боли.
— Так давайте ее просто полюбим! — воскликнула Савита, благодарно сжав руку сына.
Джагиндер расхохотался.
— Это приличный индуистский дом, — сказала Маджи.
— Приличный? — Настал черед смеяться Савите.
— Вам всем нужно ее полюбить, — подхватила Парвати со своего места на полу, — лишь тогда она согласится уйти.
— Нет уж, только без меня, — заявил Туфан.
— Ну пожалуйста, — сказал Дхир. — Почему бы нам не попробовать?
— «Почему, почему»! — Джагиндер резко вскочил с дивана и шлепнул сына по голове. — Да потому что ты чуть не погиб, дурачок несчастный!
— Посмотрите, сколько уже неприятностей от вашего привидения, — сказала Маджи. — Если мы сейчас отступим, оно возьмет верх! И что тогда?
— Это всего-навсего младенчик! — в отчаянии вскрикнула Савита. — Ее никто не воспитывал! Я научу ее, как себя вести!
— Совсем рехнулась? — Джагиндер свирепо глянул на жену. — Не ешь чеснока — хорошо, твое дело. Каждое утро ставишь пацанам за ушами чертовы метки — ладно. Развешиваешь над кроватью куркуму — бог с тобой. Но всему же есть предел!
— Это дело решенное, — объявила Маджи. — И я не потерплю твоих дерзостей, Савита.
Невестка униженно закусила губу. Низменное стремление зрело в глубине ее груди, откуда по-прежнему безудержно лилось густое белое молоко. «Если через четыре дня, — молча поклялась она, уставившись на свекровь, — ты отнимешь у меня дочь, я отберу у тебя бунгало».
Маджи простерла руку с зажатыми в ней черными шнурками:
— Тантрист дал мне их, чтобы мы обвязали и высушили каждый кран в доме.
— Как же я буду мыться? — крикнул Туфан.
— А я? — подхватил целый хор голосов.
— «Мыться»! — раздраженно передразнила Маджи. — Еще засветло все краны будут закручены на четыре дня.
— Зачем нам всем так мучиться? — Джагиндер шагнул к телефону. — Я зарезервирую номера в «Тадже» на весь срок.
— Стой! — приказала Маджи. — Тантрист сказал, что все, кто был здесь, когда утонул младенец, должны засвидетельствовать кончину призрака.
— Мне придется пропустить уроки? — спросил Нимиш, думая о том, что надо вернуться в больницу к Мизинчику. Она последней видела Милочку. Она знает, что с ней случилось. Он нутром чуял, что Мизинчик знает.
— Никто не выйдет отсюда четыре дня, — ответила Маджи, ткнув тростью в каждого. — НИКТО.