— Махабалешвар! — У Савиты загорелись глаза. — Однажды я плавала там на лодке по озеру Венна!
— Перед муссонами все забито, — сказал Нимиш. — Вы не найдете свободного места.
— Я сама все улажу, — ответила Маджи. — Если выедем сегодня же вечером, доберемся, пока не ливануло.
— Я хочу посмотреть форт Пратапгад! Там Шиваджи выпустил кишки Афзал-хану своими стальными когтями![128] — закричал Туфан и показал, как это было, растопырив пальцы и запустив пятерню в толстый живот Дхира.
— Земляника! — воскликнула Савита, шлепнув Туфана. — Все на свете отдала бы за махаба-лешварскую землянику!
— А еще тикки с кунжутом, — добавил Дхир.
— Я повезу Мизинчика, — твердо сказала Маджи. — Пока только ее.
— Так нечестно, всегда ей поблажки! — захныкал Туфан.
— Только Мизинчика, — передразнила Савита и выбежала из комнаты: слова эти вновь больно кольнули в сердце. — И вот так всегда.
Маджи медленно ковыляла к перрону, тяжело опираясь на трость и приволакивая ноги. Вокзал, построенный еще при королеве Виктории, вырастал из земли, точно колоссальный собор. Однако за величественным фасадом с каменной отделкой и витражами скрывались вовсе не молчаливые алтари и застывшие распятия: там царил оглушительный гул суетливой толпы.
Просторное помещение вокзала вибрировало от сотен тысяч снующих людей, а вдалеке изредка лязгали поезда. Мизинчик шла рядом с бабушкой, крепко схватив ее за руку. Они пробирались сквозь лабиринт лестниц и платформ, огибая грузчиков, тащивших багаж на головах в красных тюрбанах, и отрешенных нищих, которые поднимали и опускали руки, будто механические куклы.
На доске у входа от руки записывали время отправления и прибытия поездов: пенджабский почтовый до Агры на северном направлении, экспресс «Гитанджали» до Калькутты — на восточном и экспресс «Каннья Кумари» до Кочина — на южном. На соседнюю платформу прибыл состав. Едва он остановился, уличные оборванцы лихо запрыгнули в вагоны и устремились к ресторану, надеясь разжиться горячими сэндвичами, конфетами в целлофане или бутылками газировки. Возле каждого купе теснились толпы пассажиров с багажом, маленькими детьми и с массивными узлами на головах.
Ha платформе воняло давнишней мочой и немытыми телами с глубоко въевшейся грязью. Эти запахи перебивали даже сильный дух чая с кардамоном, что дымился в круглых глиняных горшочках — их продавали через зарешеченные окошки в душных купе второго класса. Маджи и Мизинчик остались ждать, а Нимиш с Гулу стали протискиваться сквозь толпу к зарезервированному купе. Оба вернулись через неколько минут, раскрасневшиеся и довольные: они запихали багаж под сиденья и проверили, все ли в порядке. Мизинчик держала две коробки из нержавейки с тремя отделениями. Кандж наполнил их горячей, душистой едой. Сверху —