Радость — это
Два раза в неделю
Мыться
(Из тюремных стихов члена якудза по имени Кен-ичи Фукуока)
Как-то Тецуя звонит мне и говорит:
— Похоже, его нашли.
Я выпрямляюсь:
— Где?
— Пойдем завтра со мной в Сания.
К югу от Сэндзю находится забытая станция метро. Станция называется «Минами Сэндзю», там располагается проклятый район Сания. По-английски «Slum». В Сания живут люди, которые стерли свои лица и прошлое, сейчас рвота, пахнущая саке, служит для них постелью. Место забытых, вдовцов самих себя.
И в этой стране, где даже немногочисленные бедные кварталы выглядят ухоженными в своей нищете, есть район Сания, как напоминание о толстой кишке.
В Сания приходишь осторожно, как будто идешь в святое место. На станции «Минами Сэндзю» люди просто так не сходят. Запах рвоты поднимается по железным лестницам, спускающимся со станции. У здешних людей нет лиц. Они не спрашивают тебя, откуда ты приехал, и они не любят, когда их спрашивают, откуда они, потому что не помнят этого. В послеобеденное время Тецуя и я подъезжаем на его черной машине к окраинам Сания, паркуемся поблизости со станцией «Минами Сэндзю» и идем пешком в центр квартала. Трое телохранителей окружают нас, Тецуя сейчас важный босс.
По дороге он рассказывает мне о том, какие задачи стоят перед ним, новым боссом нового поколения. Китайцы все больше проникают на территории семьи. Ямада-гуми становятся все наглее и наглее в районе Токио, и еще наглее на Хоккайдо. Филиппинское отделение семьи намекает о своем уходе и начале отдельного бизнеса. Новое поколение Имаи и его компаньонов не уважает ценности поколения Окавы. Традиционное совещание семей Токио двадцатого февраля, посвященное мирному сосуществованию, наследие Окавы, отменилось в этом году из-за несостоятельных отговорок. Мир, на который Окава потратил так много лет, теперь находится под угрозой.
— Есть два босса в нашей семье — обойдемся без имен, — о которых мне стало известно, что они ставят под вопрос мое назначение, — говорит Тецуя. — И кроме того, у Кен-ити, брата, проблемы с женой, у него сейчас не получается зарабатывать. Мой сын Котаро постоянно болеет, и я беспокоюсь за него. Ты ведь понимаешь, я сейчас босс, что может быть лучше этого?
И он смеется.
Мы идем по переулкам Сания.
В Сания не продают дома, потому что нет покупателей. Воздух чистый от загрязнения машинами, потому что здесь нет машин.
Нет фотоаппаратов, нет магазинов моды. Местные пьяницы лежат на кучах мусора среди пустых бутылок и рыбных объедков.
В магазинах продаются лишь черные рабочие ботинки, коричневые рабочие куртки, прозрачное саке и пластмассовые упаковки с готовым супом. Католические священники и буддийские монахи с закрытыми лицами и сердцами, преисполненными жалости, усердно работают в благотворительных столовых.