Но насколько подходил этот человек на роль руководителя полигона новой экономической политики, можно ли было его назвать Человеком Будущего?
Большинство из тех, кто знал Виктора Вексельберга лично и кому удалось поработать под его началом, наверное, согласятся, что он отличный управленец. При этом его трудно назвать революционером, скорее наоборот. Все, кто был знаком с Виктором Вексельбергом, делали акцент на его чрезвычайной осторожности и предусмотрительности. Эта осторожность накладывала отпечаток на его манеру ведения дел. Бизнесмен всегда и во всем привык полагаться на узкий круг хорошо знакомых ему людей, которым он по-настоящему доверяет. Его способ взаимодействия с окружающим миром с трудом можно назвать открытым. Занимался ли он благотворительностью, выступал ли в роли мецената, скрывались ли за его невозмутимым внешним образом доброе сердце, трепетная душа, блистательный ум? Каковы были его жизненные принципы и правила? Была ли у него хоть какая-то особая харизма? Об этом не было известно практически ничего. Казалось, что если бы не покупка коллекции яиц Фаберже, ставшая поводом для многочисленных шуток, то Виктор Вексельберг вообще никогда бы не оказался в центре российского общественного мнения. Опыт его работы на инновационной почве ограничивался покупкой швейцарских технологических компаний и попыткой заработать на инновациях в России с помощью компании «Итерен».
А через год после его назначения случилась не очень приятная история, когда в распоряжении журналистов газеты «Ведомости» оказались документы, проливавшие свет на сделку по перепродаже структурами «Реновы» российскому правительству здания бывшего венгерского торгпредства в Москве. «Виктор Вексельберг выступил посредником в сделке со зданием на Пресне: он купил его у Венгрии в семь раз дешевле, чем продал российскому правительству», — сообщала деловая газета[38].
Фамилию Вексельберга, как говорится, начали полоскать в СМИ и блогах. Кто-то называл эту историю коррупцией, кто-то — сверхудачной спекуляцией. Как бы то ни было, это сказалось на репутации бизнесмена, а заодно и бросило тень на проект, призванный стать полигоном новой экономической политики. Ведь в ней, по словам президента Дмитрия Медведева, не должно было быть места ни сомнительным спекуляциям, ни коррупции.
Назначение на пост руководителя Сколково человека из крупного бизнеса не могло не сказаться на отношении к проекту других его представителей. Несмотря на отсутствие конкуренции в экономике, все они соперничают друг с другом за сферы влияния, доступ к ресурсам. Можно было бы изначально предположить, что проект «Сколково», заявленный как амбициозный и международный, открывал для человека, который бы его возглавил, много новых возможностей. Стали бы в этой ситуации другие представители крупного бизнеса с открытой душой и сердцем помогать состояться этому проекту?