— Скорее на корабль! — испуганно воскликнул Коржёвский.
Он руками обхватил шею Второва, словно собираясь задушить его. Сквозь прорехи мог непосредственно в шлем проникнуть отравленный формальдегидом воздух Венеры. Белопольский схватил верёвку и отрезал от неё порядочный кусок. Этим концом плотно обмотали воротник комбинезона.
— У вас ничего не сломано? — спросил Коржёвский.
— Как будто ничего, — ответил Второв. — У этих чудовищ исполинская сила. У меня всё тело болит.
— Но идти вы можете?
— Конечно могу.
Очутившись в выходной камере, Второв протянул руку Топоркову.
— Спасибо, Игорь Дмитриевич! — сказал он. — Вы спасли мне жизнь.
— То ли ещё будет, Геннадий Андреевич! Сегодня я вам, а завтра вы мне.
Даже тогда, когда они торопились на корабль, чтобы осмотреть найденную в заливе линейку, процедура фильтрования не казалась такой томительно долгой. Все с беспокойством наблюдали за лицом Второва, ожидая увидеть признаки отравления. Герметичность верёвочного воротника вызывала законные сомнения.
— Как вы себя чувствуете? — поминутно спрашивал его Коржёвский.
— Голова болит.
— Вы слышите какой-нибудь запах?
— Да, очень сильный и неприятный.
Значит, формальдегид всё-таки проходил, минуя коробку фильтра.
На звездолёте уже знали обо всём, что случилось. У дверей выходной камеры в полной готовности стоял Степан Аркадьевич с сумкой первой помощи в руках. Баландин и Пайчадзе держали носилки.
Как ни велико было беспокойство за здоровье товарища, время, установленное для дезинфекции, было соблюдено полностью.
Из выходной камеры можно было говорить только с центральным пультом. Собравшиеся в коридоре ничего не знали о том, что происходит за дверью.
Когда она, наконец, открылась, они увидели, что Зайцев и Князев держат Второва на руках.
— Он потерял сознание три минуты тому назад, — сказал Белопольский.
Андреев молча открыл сумку.
— Положите его на пол, — сказал Коржёвский.
Оба врача склонились над пострадавшим. Через минуту Второв открыл глаза, и Андреев приказал перенести его в лазарет.
— Ничего, всё в порядке, — ответил он на вопрос Белопольского.
Романов и Князев, как самые сильные из всех, понесли носилки. Ходить по звездолёту, да ещё с грузом, было очень трудно. «Клиника», как в шутку называли лазаретное помещение, по счастью, находилась в этом же коридоре.
— Венера щедра на сюрпризы, — сказал Зайцев. — Что-то будет дальше?
— Как с линейкой, Зиновий Серапионович? — спросил Белопольский у Баландина.
— Она несомненно деревянная, — ответил профессор. — Породы дерева мы не могли определить…
— Не удивительно!