Тогда-то и пригласил его к себе Пётр Филиппович.
Груздеву нужен был такой заместитель, которому деться больше некуда. Этот «зам» будет кротким и послушным. Он никуда не станет рваться и не попытается подсидеть начальника. Он покорно и безропотно понесёт свой заместительский крест.
Груздев в Чарушине не ошибся.
Когда в УКСУСе случалась какая-либо неприятность, Пётр Филиппович сокрушённо мотал головой:
— Ай-яй-яй… Просмотрел это дело Чарушин. Я ведь ему поручил. И как можно было такую бумагу подписывать?
Справедливости ради надо сказать, что все бумаги в УКСУСе подписывал обычно не начальник, а зам. Так что неправильного документа, даже по теории вероятности, Груздев завизировать не мог никак.
Чарушин был для начальника громоотводом и на собраниях. Груздев публично стегал его перед массами, и в такие минуты курьер Полина, сидевшая обычно в заднем ряду, говорила сама с собой:
— Начальник у нас хороший, только заместитель плохой.
Но Чарушин критики Груздева не боялся, он к ней привык и знал: попробуй кто-нибудь другой его обидеть — Пётр Филиппович станет на защиту.
И вот УКСУС, возглавляемый двумя бесстрашными капитанами, идёт к своему юбилею.
Председатель юбилейной комиссии Чарушин, а по Груздев. Из вышеизложенного вполне понятно почему.
— Ну, как вы там двигаете работу? — интересуется Груздев.
— Двигаем, — отвечает Чарушин. — Ромашкин наводил сегодня справки, где наши бывшие трудятся. Чтобы на юбилей пригласить.
— Зови его ко мне, а сам иди приказ дописывать.
… Груздев встретил Ромашкина широкой улыбкой и крепким отеческим рукопожатием.
— Привет члену юбилейной комиссии! Как дела, молодёжь?
— Да вот сидел на телефоне. Потом в адресном столе был. Разыскивал бывших сотрудников…
— Ну, и где нашёл?
— Один в Казахстане, на хлебе, другой — в Бодайбо на золоте, третий — в Кузбассе, на угле…
— Да, да, любопытно, — улыбнулся Груздев. — Каких людей воспитал УКСУС! Смею вас заверить…
В чём собирался заверить Груздев Ромашкина, осталось неизвестным: в кабинет вбежала Люся Мила и сказала, что Петра Филипповича просит срочно выйти к подъезду супруга. Она ожидает а машине.
Супруга по любила подниматься по лестнице, и когда приезжала я УКСУС, то звонила наверх из подъезда.
Груздев вышел. Ромашкин остался одни. Он сидел в глубоком кожаном кресле и, апатично зевая, рассматривал стены.
Зазвонил телефон.
— Это сельхозотдел? Скажите, кого вы посылаете на работу в колхозы и совхозы? — спросил незнакомый женский голос.
— Бы ошиблись, — ответил Ромашкин и положил трубку.
Звонок повторился. Голос настойчиво требовал назвать фамилии.